– Смотри. Взболтнёшь, и мы надолго обретём общество друг дружки. Сначала нас повесят вместе, потом зароют в одной яме.

Наверно, во время этого диалога королева нашла путь к супругу, минуя де Монсоро, потому что я снова был призван под высочайшие очи.

– Граф! – начал король торжественно, словно задумал очередную пакость. – Мы великодушно примем ваш взнос в восстановление законной власти. Генрих де Гиз и его братья должны быть изловлены и переданы в мои руки для правосудия, часть их земель отойдёт короне. А вы получите во владение княжество Шато Рено близ германских земель. Княжеские титулы вышли из моды, вам, ваша светлость, будет дарован титул маркиза де Шато Рено. Не подведите нас, ваше сиятельство.

Герцогской короны я и не ожидал. Что такое «Рено», хорошо знаю, была у меня такая со спортивным движком и отвратительной торсионной подвеской, но вот Шато-Рено… Разберёмся.

Пристанище себе и отряду, чтобы все находились вокруг меня, я нашёл только в паре часов пути южнее Шартра. Зато подальше от банки с королевскими тараканами.

К утру объявился Педро Хименас, в Париж он проник легко, а выбирался с приключениями. Русские купцы его приняли, нового про Павла рассказали не много – служит отныне воевода у себя в Смоленске, готовит встречу полякам, если сунутся. И дочку растит.

Дочка – это хорошо… По крайней мере, на корону не претендует и хлопот таких не сулит, как мой маленький Генрих.

Педро поведал ещё о баррикадах и патрулях, о расположении войск гиззаров, из чего я понял: герцог готов к прямолинейному удару с юго-запада, перекрыть весь город по кругу ему нечем. Тем лучше.

По прибытии в графский замок меня перехватил Шико.

– Его величество до ночи совещался о наступлении на Париж…

– В компании советников бургундского красного и флорентийского белого сухого. Не сомневаюсь.

– …И отдыхает после трудов умственных, – не дрогнув продолжил Шико. – Её величество изволило покормить принца Генриха и велело пригласить вас на аудиенцию.

Началось! Накрутив ус, будто на свидание, я протиснулся мимо придворных к кельям, отведённым королеве и её свите.

– Дорогой граф! – заказчица моего убийства подошла ко мне коленопреклонённому. – Пусть вас не смущает подозрительность… Что там говорить, порой совершенно необъяснимое поведение моего венценосного супруга. Вы – наша единственная надежда быстро вернуть Париж. Де Гиз вынудил королеву-мать подписать несколько бумаг, дающих ему неограниченные полномочия, иначе бы не выпустил из города! Негодяй крепнет день ото дня! Немедля, нужно немедля выступать!

– Да, моя королева.

– Де Бюсси! Я просто не знаю, как отблагодарить вас за ваше терпение, понимание, сдержанность…

И за качество семенного материала. Этого она не смела сказать. В комнате находились две дамы, упорно делающие вид, что заняты рукоделием, пышный вид их одежд и украшений забавно диссонировал с аскетическим убранством замковой кельи. Сама королева щеголяла в розовом платье с кружевами и выглядела превосходно, взгляд говорил больше, чем слова.

– Готов служить вам до последней капли крови, моя госпожа, – особенно если ты сама и вздумаешь выпустить мою кровь, добавил я про себя. Хуже, если ошибаюсь, и в окружении короля скрывается некто, желающей моей смерти больше, чем эта женщина, не позволяя догадываться о его личности. – Вам, королю и принцу-наследнику.

– Он так мил, мой маленький милый Генрих!

– Не будет ли дерзостью с моей стороны просить показать мне принца перед тем, как я отправлюсь на войну с гиззарами?

– Безусловно, граф! Я рада, что вы сами об этом заговорили.

Принесённый нянькой двухлетний карапуз что-то оживлённо залопотал и жизнерадостно рассмеялся, когда я аккуратнейшим образом взял его за пальчик.

– У вас прекрасный сын, ваше величество! Искренне рад за вас и короля.

– И за короля! – весомо повторила Луиза.

Напоминание прозвучало красноречиво: одно слово, сеющее сомнения, и тебе конец, твоё сиятельство.

Она посмотрела на меня долгим взглядом. Вопросительным и даже немного просящим, совсем не совпадающим с суровым подтекстом её последних слов. На миг познав тело этой женщины, познать её душу решительно не могу.

Я кивнул и откланялся.

Королева, похоже, соблаговолила подарить мне ещё немного жизни. Как щедро с её стороны!

– Слева! Берегись!

Я отпрянул за колонну, завидев мушкетный ствол. Но в силу привычки крикнул по-французски, испанец Педро среагировал с опозданием… Пуля снесла ему половину черепа.

Кинувшись прямо в пороховой дым, я нос к носу столкнулся со стрелявшим, не успевшим перезарядить мушкет, и ударил ногой, чтоб получилась удобная дистанция для выпада шпагой. Гиззар в чёрном камзоле узнал меня, открыл рот, но что-либо сказать у него не вышло, захрипел, кровь заклокотала в горле. На том свете поговорим, обожди немного!

Ненавижу Лувр. Здесь случилось на моей памяти много скверного, низкого, подлого. Гораздо больше, чем хорошего. Но совсем не ожидал, что буду брать его штурмом.

С ротой швейцарских гвардейцев мы вломились в крыло Леско. Из двухсот, бывших в строю накануне, осталось хорошо если две трети. Взбешённые потерей товарищей горцы, ничуть не менее решительные, чем выходцы с Кавказа, крушили алебардами всё на своём пути. Незнакомый мне сержант, уже сражённый пистолетной пулей, нашёл силы сделать пару шагов и развалил надвое своего убийцу!

Галерея второго этажа оказалась перегороженной баррикадой из ломаной мебели, будто гиззаров совершенно не беспокоило, что здесь когда-нибудь откроется самый известный в мире музей, а они как варвары ломают аутентичную обстановку. Мне тоже было совершенно не до раздумий, как в Лувре будут смотреться Мона Лиза и Ника Самофракийская.

– Мишо! – подозвал я лейтенанта швейцарцев. – В лоб нельзя. Положим людей при штурме. Тащи кулеврины, прямо по лестнице с Квадратного двора!

– С лафетом пройдут ли… Подожжём их к хренам собачьим! – кровожадно ответил тот. – Пустим дым, подойдём вплотную!

– Не годится. Королю Лувр нужен для жилья, а не для кострища. Снимай кулеврины с лафетов. Та-ак… На два лафета как щиты грузим дубовые двери, в щель – кулеврину, бьём в упор!

Когда деревянный танк конструкции де Бюсси вырулил из-за поворота коридора и двинулся к баррикаде, на секунду среди её защитников возникла заминка, потом грохнули мушкеты. От снятых дверей разлетелся целый фонтан щепок, самая подлая из них глубоко впилась в руку. А когда бабахнула кулеврина, совершенно заложило уши, краем глаза я заметил, что стекло высокого окна высыпалось наружу.

– Назад!

Эту команду мы оба с Мишо прокричали одновременно, не договорившись толком о разделе полномочий, никому из нас не улыбалось, что перезарядка пушечки произойдёт под мушкетным огнём и градом щепы.