– Да уж, в жизни так не веселился. – Воорт вытирает пот с лица.

– Ну, я тут проверяла еще базы данных по Шеске – просто так, вдруг еще что найдется. Абсолютно всё: списки покупок по почте, налоговые ведомости, гражданские иски.

Воорт видит, что кучка людей осторожно наблюдает за ним. Хейзел продолжает:

– Потом я взялась за документы по уходам в отставку. Ты был прав. После демобилизации дела солдат передаются в архив Администрации по делам ветеранов, с автоматической регистрацией для льгот. Лекарства. Доступ в военные магазины. У отставников пожизненная связь с АДВ.

– И?..

– Он там не числится.

Воорт молчит. Джилл исчезла. Потом он видит, что она пробирается к нему – улыбающаяся, с двумя бокалами в руках. Он подавляет гнев, успевший подняться из-за того, что она ушла.

– Что значит «не числится»? – спрашивает он Хейзел.

Та отвечает:

– Военные говорят, что он уволился. Он жив – мы это точно знаем. Так почему его нет в списках?

– Не тяни, – просит нетерпеливо Воорт, вспоминая темный дом Шески в Астории. «Он все время в разъездах».

– Эй! Я всего лишь скромный компьютерный гений, и единственное доступное мне удовольствие – помучить тебя. Мичума я тоже проверила – на всякий случай. Он был уволен с положительной характеристикой, верно? И должен числиться в списках АДВ, верно?

– Но он там не числится, – говорит Воорт.

– Первый приз – твой.

– И это означает, что оба они по-прежнему в армии, – рассуждает Воорт. – Увольнения – ложь. Могла быть путаница с передачей данных на одного человека, но не двоих.

– Это называется переодеть в штатское, – соглашается Хейзел. – Фальсифицированные документы. Черт, хакеры нападают на базы данных Пентагона по тысяче раз в месяц и время от времени добиваются успеха. Не то что в старые времена, когда секреты хранились в спрятанной где-то бумажной папке.

– Но документы не фальсифицируют только из-за хакеров, – замечает Воорт.

– Верно. Их прячут и от таких, как я. – В голосе Хейзел отчетливо звучит немецкий акцент. – Или от своих собственных генералов, у которых есть допуск, но не ко всей информации. Переодевать военных в штатское. Волков – в овечью шкуру. Настоящие документы хранятся где-то под другим названием, доступные только по коду. Всегда обожала, когда в кино герой вызывает какой-нибудь файл, и там открытым текстом написано «Совершенно секретно». Но если секрет настоящий, то это секрет, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Вся скрытность Мичума теперь куда понятнее, думает Воорт.

Джилл подхватывает его под руку.

– Я успокоила Фейнголда, – объявляет она.

«Я не могу оставить ее одну, пока не появится какой-нибудь сменщик. А запрос в Вашингтон лучше отправить от имени человека более влиятельного, чем детектив из отдела сексуальных преступлений».

Подождав, пока Джилл отойдет с кем-то на пару шагов, Воорт набирает личный номер Хью Аддоницио. Если в дело замешана армия, проблема перейдет к комиссару и мэру, думает Воорт. Через несколько секунд в трубке раздается голос помощника Аддоницио, детектива-ветерана по имени Лу Барбьери – дородного обладателя полудюжины медалей за храбрость, некогда постоянного партнера Воорта-старшего в покер: каждый вторник у них разгорались настоящие сражения.

– Давно не виделись.

Барбьери явно рад поговорить, но когда Воорт спрашивает шефа, Барбьери только вздыхает.

– Он сейчас на пятитысячном прощальном обеде – с Хиззонером и жополизом комиссаром. Никаких звонков, если нет ЧП.

– ЧП есть.

– Я должен отсеивать информацию. У тебя что, Мэдисон-сквер-гарден взлетел на воздух? Со всем остальным я пропущу тебя к нему первым завтра в семь пятнадцать.

«Как мне объяснить?»

– Твое молчание означает, что такого ЧП нет? – Барбьери явно доволен, что снова защитил начальство.

– Лу, это звучит по-идиотски, но в Нью-Йорке, возможно, объявилось что-то вроде… группы убийц. Они уже убили трех человек в других городах.

– Так возможно или на самом деле? – спрашивает Лу, который весь день выслушивает приукрашенные истории.

– Возможно.

– Возможно. – Лу не любит этого слова. – На ЧП пока не тянет. Давай подробнее. Кто они?

– Возможно, из армии. – Но Воорту и самому не нравится то, что он говорит. «Здесь что-то не так. Я просто не верю, что армия творит такое». И еще: «Мичум ни за что не стал бы участвовать в таких делах».

– До Хэллоуина еще две недели.

– Послушай, мне надо с ним поговорить. Кому-то надо позвонить в Вашингтон, чтобы прояснить вопрос и получить информацию.

– Давай свой номер. Если он захочет с тобой поговорить, я пошлю сообщение на пейджер. В противном случае приходи завтра утром. Армия? Парень, надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь. Тут все линии звонят. Мне пора.

«Так что же здесь все еще не имеет смысла?»

Рядом появляется развеселившаяся Джилл.

– По-моему, я избежала миллионного иска от Фейнголда. Я сказала ему, что издали он похож на человека, который мне угрожал и от которого ты меня защищаешь. Высокий, мощный мужчина. Фейнголду понравилось быть «мощным». Ему хватит рассказов об этом на несколько недель. Какую кухню предпочитаешь? Мексиканскую или китайскую?

– Сначала нам нужно сделать две остановки.

– Слушаюсь, сэр! Я затащила тебя сюда. Теперь моя очередь. Кстати говоря, эти остановки связаны с твоей работой? Всегда хотела посмотреть, как работает полиция.

Ключи Мичума старший инспектор оставил Воорту после первого посещения квартиры. Воорт открывает дверь, и они с Джилл входят в маленькую, безликую двухкомнатную квартиру, которая, учитывая любовь Мичума к истории, поражает Воорта почти умышленным отсутствием личных мелочей или даже каких-то особенных усилий создать уют. Квартира функциональна, как номер мотеля. Некоторым образом такой она и была.

«Может, найдутся клочок бумаги, адрес, записка, которые я пропустил в прошлый раз?»

– Я могу помочь? – спрашивает Джилл.

– Посиди на диване.

Она откидывается на спинку, вытянув длинные ноги и закинув руки за голову, – в открытой, усталой позе. Даже теперь она излучает женственность, разжигающую влечение.

Ощущение присутствия Мичума настолько сильно, что, кажется, он вот-вот выйдет из спальни или войдет через наружную дверь, хотя Воорт знает, что это невозможно.

Воорт, как и в прошлый раз, начинает с коммунальных счетов Мичума, переходит к письмам, на которые уже никто не ответит, – по большей части, старым и бесполезным. Он роется в кухонных ящиках, во встроенном комоде из «ИКЕА» в коридоре, в туалетном столике в ванной, шкафчике с бельем, обуви, карманах рубашек, дорожной сумке с эмблемой авиатранспортной компании «Трансуорлд эйрлайнз».