Но вряд ли у Цезаря были планы через Помпею сблизиться с ее дальним родственником Гнеем Помпеем. Родство было из разряда «седьмая вода на киселе».

Помпей же к этому времени устал от бездельничанья в Сенате и рвался к новым подвигам. А мест, где он мог проявить себя, было немного. Вторую войну с Митридатом вот уже более семи лет вел выдающийся полководец Луций Лициний Лукулл. Военные действия обе стороны вели осторожно, чтобы не дать другой шанса нанести сильный и внезапный удар — уроки прошлой войны пошли впрок и римлянам и понтийцам. Впоследствии Помпей все же сместит Лукулла с этой должности, и это, в свою очередь, станет толчком для цепи событий, приведших к значительным потрясениям в раскладе политических сил Рима.

Другое поприще, на котором мог проявить себя Помпей, была борьба с пиратами. Морские разбойники весьма обнаглели, суда, которые доставляли зерно в Италию, подвергались большой опасности. А дешевый хлеб был своего рода основой «классового мира» в Риме. Мы помним из школьных учебников истории, что раздача его за символическую цену или вовсе бесплатно неимущим горожанам вкупе со зрелищами, которые устраивались по поводу и без повода позволяло несколько снижать напряжение между патрициями и плебеями.

И вот трибун Авл Габиний предлагает окончательное решить вопрос с пиратами, а для этого учредить должность особого полководца, в руках которого было бы сосредоточено руководство флотом и сухопутными войсками одновременно. И наделить полководца империумом, то есть, напомним, высшими властными полномочиями.

Сенаторы восприняли законопроект весьма неодобрительно, их пугала такая явная концентрация власти в руках одного человека. И человека этого знали, всем было ясно, что речь идет о Помпее.

Цезарь был одним из немногих, если не единственным, кто поддержал Габиния в Сенате. К этому времени Цезарь уже находится на подступах к высшим эшелонам власти, но пока еще не занимает важного общественного поста. Его связи с Крассом и, возможно, совместное участие в военных действиях против восставших рабов могли научить кое-каким приемчикам политической интриги. Не исключено, что он решает повторить трюк Красса с консульским тандемом и пристроиться к Помпею, чтобы, как сейчас сказали бы, воспользоваться его брендом для продвижения своей карьеры. И потому он и поддерживает Габиния.

Но продавить законопроект удалось только народным собранием. Вскоре Цезарю, а заодно и все римлянам довелось убедиться, что сосредоточенная власть в умелых руках и направленная на благое дело гораздо эффективнее действий раздробленными силами. И сразу же после того, как закон Габиния был принят, цены на зерно упали.

Помпей не подвел римлян. Буквально за несколько недель он разобрался с пиратами во всех западных водах. А потом принялся за восточные, и вскоре воды в тех краях тоже стали спокойными. К чести Помпея надо сказать, что по отношению к пиратам он по большей части проводил политику не кнута, а пряника. Тех, кто готов был сдаться, он не только не наказывал, но и расселял с семьями на плодородных землях. Из-под пиратской верхушки была выбита опора, мореплавание стало безопасным, а Помпей в очередной доказал восхищенным римлянам, что его не зря называют Великим.

На фоне его побед заслуги Цезаря в поддержке закона Габиния тускнели и становились незаметными. Популярность надо было поддерживать непрестанно, и все более и более сильными средствами.

Его назначают куратором, то бишь смотрителем Via Аррia — знаменитой и поныне Аппиевой дороги. Мы уже говорили, что римляне строили дороги везде, куда они приходили, и шли дальше, строя новые дороги и формируя вокруг них свою цивилизацию. Значение дорог для Республики было неоспоримо и неоценимо, недаром только римлянин мог сказать: «Via est vita» — «Дорога — это жизнь».

Поддерживать жизнь дороги, причем одной из самых оживленных среди тех, которые ведут в Рим (а ведут они туда все, как мы знаем из другой поговорки), дело хлопотное и затратное. Римская дорога — это серьезное инженерное сооружение, с многослойным покрытием, доказавшее, по сравнению с современными асфальтовыми и даже бетонными трассами, свою долговечность. Куратор должен был следить, чтобы дорога была в хорошем состоянии, проводить работы по приведению ее в порядок, если на то была необходимость. Ремонт придорожных сооружений тоже входил в его обязанности.

И все это за свой счет. «Щедро расточая свои деньги и покупая, казалось, ценой величайших трат краткую и непрочную славу, в действительности же стяжая величайшие блага за дешевую цену, он, как говорят, прежде чем получить первую должность, имел долгов на тысячу триста талантов. Назначенный смотрителем Аппиевой дороги, он издержал много собственных денег», — неодобрительно пишет Плутарх.

Но, издержав свои деньги, он приобрел большое уважение граждан — потратить личные средства на общественно полезное дело безусловно высоко оценивалось в те времена. Если современный политический деятель за свой счет проведет дорожные работы на городском проспекте, то это вызовет, скорее, шок — ныне популярность приобретается иными средствами, как правило, из кармана избирателя.

Благодарность римлян не заставила себя ждать. Цезарь выдвигает себя на пост эдила и побеждает на выборах. А это уже серьезный рывок вверх!

Он становится одним из четырех, а еще точнее, из двух, потому что два эдила избирались из патрициев, а два — из плебеев. Любопытная деталь: по сулланским возрастным ограничениям эдилом мог стать гражданин, достигший тридцати семи лет, а Цезарю в 65 году до P. X. было лишь тридцать пять. Некоторые современные историки полагают, что Сенат вполне мог сделать для него исключение за особые заслуги.

Как мы знаем, эдилы были своего рода коллективным градоначальником Рима. Их обязанностью было поддержание улиц и дорог в чистоте и порядке, они обязаны были следить за состоянием храмов, обеспечивать нормальное функционирование водопроводной системы, то есть акведуков, и системы канализационной, то есть клоаки. В их ведении находились рынки, они следили за поставками зерна. Следили и за порядком в лупанариях.

Для тех, кто собирался делать политическую карьеру, должность эдила была прекрасной возможностью для быстрого приобретения популярности среди всего городского населения. Дело в том, что эдилы отвечали за организацию развлечений для народа, а также за устройство праздников. А праздновали римляне со вкусом, несколько дней подряд, а в особые праздники и семь, и пятнадцать дней. Эдил, который ограничился бы лишь казенными средствами, мог прослыть скупцом, недостойным симпатий горожан. Поэтому было принято трясти собственную мошну, пытаясь превзойти своих предшественников блеском и пышностью зрелищ.

В память своего отца Цезарь устраивает гладиаторские бои. Причем такие грандиозные, каких еще не было, и собирает лучших гладиаторов со всей Италии. Сенаторы, помня о восстании Спартака, наверное, покрываются холодным потом и мгновенно принимает закон о том, сколько гладиаторов может выставить один человек.

Тогда Цезарь выводит на арену «всего» триста двадцать пар бойцов. Их посеребренные доспехи восхищают публику. Вместе со вторым эдилом, Марком Кальпурнием Бибулом, он проводит еще одни бои, в которых гладиаторы сражались с дикими зверями. Впрочем, вся слава досталась Цезарю, он быстро задвинул коллегу на задний план. По словам Светония, «в должности эдила он украсил не только комиций и форум с базиликами, но даже на Капитолии выстроил временные портики, чтобы показывать часть убранства от своей щедрости. Игры и травли он устраивал как совместно с товарищем по должности, так и самостоятельно, поэтому даже общие их траты приносили славу ему одному. Его товарищ Марк Бибул открыто признавался, что его постигла участь Поллукса: как храм божественных близнецов на форуме называли просто храмом Кастора, так и его совместную с Цезарем щедрость приписывали одному Цезарю».