class="p1">— Но это же… аморально. Неужели они не могут отдохнуть хотя бы в посмертии?

Незавидная участь, удача улыбнулась и наконец-то вырвала тебя из кромешного ада, но чернокнижник всё равно вернёт тебя в мир живых, чтобы ты продолжил страдать во благо чужих интересов. Это угнетает и также подрывает моральных дух солдат, которые быстро осознают, что их долг не будет исполнен даже после смерти. И видя состояние нового командира, Лансемалион Бальмуар поманил солдата к себе, к балкону.

Всё поле битвы лежало как на ладони. У западной стены уже стоял мерзкого оттенка туман. Там прямо под стеной нападающие умудрились относительно успешно закрепится и соорудить защитные сооружения прямо под стеной. Ещё чуть дальше в укреплениях сидели арбалетчики и тоже отстреливались, чтобы оттянуть на себя внимание стрелков-защитников.

И всё то время работали кирками рабы, которые пытались сделать в стене дыру, чтобы водрузить туда какой-нибудь алхимический горшок с живым огнём. Однако защитники сделали ответный подкоп и в этот раз пустили из латунной цистерны быстроиспаряющийся яд. На стенах даже не стоял никто, ведь отрава одинаково опасна как для врагов, так и для союзников.

На юге же подходил к концу кровавый бой, где сражался и Беринот Терейский. В яростной схватке он одолел целых двух вражеских рыцарей и взял тех в плен. Они будут доставлены в казематы, где условия лучше, чем в домах многих кателиев. К пленению благородных людей относились с самым настоящим трепетом.

И на поле боя уже лежали десятки защитников, лежали и кричали. Кому-то отрубили кисть, другим сломали ноги… Порой нападающие намеренно не добивали ударом меча в лицо, даже если имелась возможность. Ведь куда лучше оставить защитника живым и лишённым боеспособности. Угрозы он уже представлять не будет, а вот кормить его и тратить на него лекарства придётся уже как раз его друзьям. Кроме того калеки оказывают сильный деморализующий эффект, да и… не прогонишь же их. Так редко поступают в Ландосе, а Беринот тем более обет чести дал и соблюдает его. Своих бросать он не станет.

— Так много трупов, так много боли и страданий, которые только начинаются… — произнёс Лансемалион Бальмуар, подняв взгляд на небо, где о купол взрывались редкие огненные горшки. — Но помочь с этим справится могут мёртвые. Как думаешь, твои товарищи захотели бы послужить ещё немного, если бы знали, что благодаря их жертве будет спасена твоя жизнь? А ты хотел бы задержаться в этом мире, чтобы спасти других?

— Да, хотел бы, — против воли согласился Рудольф, понимая, что в данном случае цель оправдывает средства.

— Тогда иди и объясни своим людям эту мысль, — довольно произнёс арискторат.

После этого Ланс ещё некоторое время побеседовал с некромантом, после чего отправился в казематы для разговора с пленниками. Бедный барон… он даже ещё не догадывается во что вляпался.

Глава 24

Рудольф Гирардус стоял у балкона наблюдательной башни и с ужасом смотрел на последствия очередного штурма. Гигантский каменный голем лежал прямо в воротах, недалеко от него распадался на куски плоть такой же собрат, но более ужасный и мерзкий, мясной. Чудище некроманта, сотканное из кожи и душ павших, наполнялось смердящими зельями из крови. Даже сейчас, кажется, можно было услышать нечеловеческие крики умирающих в чёрном ритуале рабов. И стенания осколков человеческих душ терзали теперь разумы всех в радиусе двадцати метров. Живых ещё оставались десятки, однако их так тяжело отличить от ходящих трупов. Тяжёлые взгляды и убивающая усталость, война достаточно измучила смертных, теперь пора их убить.

— Что такое, командир? — спокойно спросил Лансемалион Бальмуар, который продолжал сидеть за столом и писать письма.

Как уже говорилось, с доставкой информации в Эдеме как таковых проблем нет. Имеются личные курьеры-рабы, есть развитая транспортная система, в которой используются в том числе солнечные странники и грифоны. Для самых важных сообщений существуют специально обученные маги, которые способны точно передавать и расшифровывать мысли в тенях Кихариса. В этом нет ничего удивительного, особенно когда знаешь, что в других мирах смертные могут буквально путешествовать по теням Кихариса лично, преодолевая тысячи километров за минуты. Даже порталы имеются, которые активно используются доминирующими государствами или когда в резню вступают члены Совета.

По аналогичным технологиям перемещения создавались и некоторые рунные тубусы, которые позволяли перемещать заключённые в них объекты на почтительные, но не такие уж и огромные расстояния, обычно речь идёт о сотнях километрах. Существует и ряд ограничений использования этих артефактов, однако смертные уже давно научились создавать особую зачарованную бумагу, а что касательно расстояний… Эдем не настолько большой, чтобы это являлось проблемой.

Поэтому даже в полном окружении врага Ланс мог держать связь с внешним миром. Да, за каждый метр пергамента уходили десятки золотых монет из личного кармана аристократа, ведь таких денег у Беринота Терейского просто не было. Однако не стоит переживать, все вложенные средства окупятся с лихвой в кратчайшие сроки.

— Они снова заряжают катапульты, господин Бальмуар, — с тяжёлым вздохом полным боли произнёс Рудольф, покрытый засохшей кровью врагов и бинтами, которые пропитались уже собственной кровью. — И, кажется, часть пленников они отпустили… Предварительно изувечив…

Всё сказанное оказалось чистой правдой. Прошлой ночью Беринот отдал очередной приказ о вылазке. Отряд довольно опытных диверсантов-паресисов, доукомплектованный простыми смертными егерями. Он действовал с первого дня осады, изматывая противника.

Враги действовали по началу слишком уверенно. Да, они сразу вырыли траншею, так что открыть ворота и въехать конницей в лагерь осаждающих не получится, однако те же дозорные могли позволить себе спать и пить на посту. За такую ошибку их тут же наказали, как и множество раз потом.

Однако всему приходит конец. С каждым днём потери диверсантов, в том числе среди магов, росли. Сегодня из паресисов не вернулся никто. Обычно пленных солдат стараются калечить и отпускать обратно к защитникам, но для чувствительных к хару порой делали исключения, если те, конечно, не являлись благородными людьми или хотя бы зажиточными алетисами. Всё же даже без рук маг ещё может оказаться полезным.

Через считанные минуты катапульты сделали залп и за стену перелетели четвертованные тела союзников. С шумом мешки ударились о донжон, после чего порвались и останки повалились прямо на головы защитникам. К слову, захватчики уже переместились куда ближе к стенам, буквально двадцать метров и начинаются оборонительные постройки с траншеями. Чуть дальше строятся осадные башни.

Причина тому банальна и незамысловата: защитники выдохлись. Стрелы и болты почти полностью кончились, башни разрушены, даже магический купол фактически разрядился и вряд ли выдержит ещё один залп, если вообще удастся его запустить. Ещё одного мясного голема некромант собрать не успеет, да и силы его подходят к концу.

— Сир рыцарь! — сразу же воскликнул Рудольф и со стоном попытался сделать воинское приветствие, заметив своего господина.

— В восточной стене делают ещё одну брешь. Алхимических горшков нет, как и людей. Отогнать мы их просто не можем, ведь каждый метр под прицелом инженерных машин врага, — отчитался уставший и израненный Беринот Терейский, чей доспех пестрил ужасными трещинами и вмятинами. — Будем пытаться удержать донжон.

— Вам лучше остаться со мной здесь, — напомнил Лансемалион Бальмуар, не отрываясь от очередного письма.

— У нас осталось слишком мало людей. Боевой дух на крайне низком уровне. В победу никто уже не верит, кроме вас. И если вы хотите, чтобы они сражались, то рядом должен стоять я. Да и… без меня замок падёт слишком рано.

— Я пойду с вами! — тут же воскликнул Рудольф, проковыляв три метра за десять секунд.

— Нет, ты останешься здесь, — жёстко и бескомпромиссно произнёс рыцарь. — И если я умру, то на следующем рубеже обороны ты с другими раненными встретишь захватчиков и объявишь о капитуляции. Это приказ! И он не обсуждается!

После этого Беринот Терейский отправился вниз к главному входу в донжон, попутно громко хлопнув дверью. От звука даже некромант осел на пол лишившись чувств. Хотя вернее будет сказать не от звука, а от катастрофического переутомления.

У Рудольфа же от злости аж зубы заскрипели. Сдаться на милость врагу? Бывшему сержанту подобное казалось чем-то совершенно