Роксана сузила глаза, я же, наоборот, не понимала, о чем говорит Кроули.

– Когда мне доложили, что с Кроули едет аббатиса, и описали ее внешность, я сразу все поняла. И мне нужно было разлучить вас, – призналась Роксана. – Пришлось заранее подкупить служанку в доме Винсента, чтобы та подкинула записку и украла одежду. Я была уверена, что, лишившись рясы, ты сбежишь куда подальше и не будешь высовываться. Найдешь безопасное место и будешь сидеть там. Я заботилась о тебе, Беллатрис.

Я скривилась – тоже мне забота…

– Сидеть на месте – явно не об этой девушке, – фыркнул Кроули, и я залилась румянцем смущения.

– Так какой план? – чтобы хоть как-то избавиться от этого неловкого чувства, спросила я. – Мы ворвемся в комнату к Габриель и заберем документы?

– Разумеется, нет, – ответил Кроули. – Это сделает кто-нибудь из местных следователей. Я уже попросил администратора вызвать отряд.

– Что? – воскликнула я. – Они уже здесь?

Даже по лицу Роксаны разлилась бледность: она явно не понаслышке знала, чем это может грозить ей.

– Меня повесят, – забормотала она. – За убийство. Габриель не станет молчать.

– Станет, – усмехнулся Кроули. – Девушка, которую никто не знает и никогда не видел, с документами Беллатрисы де Сент. Та, кто получит все, заявив права на наследство. Мошенница, убившая де Сента и заставившая шантажом и угрозами жизни компаньонку настоящей Беллатрисы де Сент следовать с ней к королю.

– Ты с ума сошел! – охнула Роксана. – Хочешь обвинить аббатису в убийстве?!

– Омоложенную аббатису, – напомнил Кроули. – И если этот факт вскроется, то на его святейшество будет брошена такая тень, что он вовек не отмоется. Это будет фактически означать, что убийство де Сента было совершено с благословения Верховного отца. А посему все будут молчать. И Габриель, когда на нее наденут кандалы, и Верховный отец, когда настоящая Беллатрис и ее компаньонка – мадам Роксана – предстанут перед королем.

Мои глаза округлились от ужаса и небывалой дерзости плана Кроули.

Он собирался развернуть ситуацию кардинально в мою пользу. Теперь мадам Роксана должна была свидетельствовать за меня… а не за самозванку.

– А когда ваши слова подвергнут сомнениям… – усмехнулся Кроули. – А это обязательно произойдет. Мы отправимся в ту деревеньку, в которой выросла Беллатриса. Где ее знает каждый крестьянский мальчик и девочка, да что говорить, каждая курица и собака.

Я открыла рот: ни у одного потомственного аристократа даже не родилось бы идеи опрашивать простой люд, который даже писать и читать зачастую не умеет. А уж тем более ехать куда-то к черту на кулички для этого.

Но не у Кроули… Он считал их равными себе, а значит, достойными высказаться.

Воцарившуюся тишину разбавил лишь шепот Роксаны:

– Ты спасешь меня, Беллатрису, но подставишь другую женщину. Габриель казнят…

Кроули скривился, но покачал головой.

– Ну, тебя же не казнили, мама, – саркастично напомнил он о событиях полуторавековой давности. – Уйдет снова в монахини. Уверен, Верховный отец с радостью дарует ей новую жизнь во благо милости Господа.

– Тебе не простят этой наглости. И нам тоже. Ты лишь отсрочишь нашу гибель, – опустила голову Роксана. – Ты не понимаешь, Винсент, кому ты бросаешь вызов.

Но на это Кроули лишь загадочно улыбнулся.

– Это уже будут мои проблемы. И только мои.

Новая карета была почти вдвое больше той, в которой мы начали наше путешествие с Кроули. Все дело в том, что обстоятельства изменились и к нам прибавился еще один пассажир.

Монашеское одеяние теперь было надежно спрятано в одном из дорожных сундуков, а мои документы – да-да, те самые, за которыми я так долго гналась, лежали в одной ладони от меня в специальной шкатулке.

По другую руку от меня ехала Роксана. Пусть и невольно, но я старалась держаться от нее подальше, отсаживаясь как можно ближе к стенке кареты, что не укрывалось от внимательного взора Кроули, который каждый раз усмехался, видя подобное.

Молчала я, хранила тишину и Роксана.

Только что мы миновали посты, отделяющие королевство от столицы. Как и задумывалось, со специальным пропуском лорда Кроули не возникло проблем – бдительные королевские гвардейцы не задерживали нас ни на минуту.

Но чем ближе мы подъезжали к королевской резиденции, тем тягостнее было на сердце.

Хоть я и ощущала себя в полном праве на имя и наследство, оставленные отцом, но обстоятельства заставляли сердце сжиматься от страха. Как отреагирует король? А Верховный отец?

Вряд ли последний не в курсе дел, что Габриель арестована как самозванка и убийца моего отца. Кроули красиво свалил на нее всю вину, и, хотя никакого суда и следствия пока не состоялось, все складывалось слишком складно в нашу пользу.

Я прикрыла глаза, вспоминая, как гвардейцы выводили закованную в наручники девушку из комнаты. Омоложенная аббатиса и вправду была мила и хороша собой – она вполне могла бы сыграть мою роль, и, возможно, Кроули и впрямь бы в нее потом влюбился. Изящная, гибкая, пышногрудая, с раскосыми карими глазами и волосами черными как смоль. Даже на мой ревностный вкус она была притягательна.

Габриель прошла, поджав губы, посмотрев на меня равнодушно, по Кроули лишь мазнув взглядом и испепелив Роксану. «Ты будешь проклята, предательница!» – прошептала она ей одними губами, оставив все остальные комментарии при себе.

С тех пор прошло два дня, в ходе которых мы улаживали формальности и закупали мне новое одеяние, достойное дочери лорда де Сента, а после отправились в путь.

И немудрено, что теперь я ожидала неприятностей. Роксана была права: уж слишком опасное мероприятие мы затеяли, и лишь Кроули продолжал таинственно улыбаться, не раскрывая своих секретов.

Но настоящей ли была эта улыбка? Или притворной, чтобы скрыть собственное волнение?

А еще меня беспокоило, как поступит Кроули в отношении свадьбы с Иолантой? Он так стремился к этому браку и теперь, зная всю правду, что будет делать?

Расторгнет помолвку сам? Или будет дальше настаивать на браке, проигнорировав дальнее родство?

Я мысленно соотносила два семейных древа королевских родов: если с Иолантой у них и была общая кровь, то на такие капли ни в одном обществе не обращают внимания. Лорд был вполне вправе взять ее в жены, но в глубине души почему-то мне было неприятно от этого факта. Не противно, а именно досадно и даже обидно…

Хотя, безусловно, справедливость будет восстановлена. Рано или поздно Кроули взошел бы на трон…

Неожиданно нарушила молчание мадам Роксана.

– Мы сразу отправимся во дворец? – спросила она. – Не станем где-то останавливаться, чтобы оставить вещи?