Она остановилась, уставилась на Петра мрачным взглядом и проговорила:

– Кто такой?

– А ваше какое дело? – огрызнулся Петр, пытаясь обойти бдительную старуху.

– Мое такое дело, что в среду девятнадцатую квартиру обнесли! – ответила та, поставив свои сумки так, чтобы перегородить лестницу. – И я, как ответственный квартиросъемщик и сознательный член общества, должна…

Петр не дослушал, что она должна. Он перепрыгнул через одну из сумок и взбежал по лестнице выше этажом.

Слава богу, здесь находилась нужная ему квартира номер четырнадцать.

Петр перевел дыхание и нажал на кнопку звонка.

За хлипкой обшарпанной дверью раскатилась звучная, переливчатая трель.

Однако никто на звонок не вышел, никто не открыл дверь.

Петр расстроился: он впустую потратил время, зря карабкался по этой грязной лестнице…

Вообще, с чего он решил, что та девчонка посреди дня сидит дома?

Он бы на ее месте в такой дыре лишней минуты не провел!

На всякий случай Петр еще раз позвонил, но результат был прежний – то есть никакого.

Тогда он в сердцах пнул дверь и хотел уже уйти прочь…

Но от его пинка дверь немного приоткрылась.

Тогда Петр открыл ее пошире и заглянул внутрь.

Из глубины квартиры донеслись приглушенные голоса.

– Лина! – позвал Петр. – Ангелина, можно войти?

Ему никто не ответил, но голоса в дальнем конце квартиры стали громче. Слов было не разобрать, но, судя по интонации, там ссорились двое – мужчина и женщина.

Петр решительно вошел в прихожую и закрыл за собой входную дверь. Он подумал, что, раз уж потратил свое драгоценное время и притащился в эту дыру, нужно довести дело до конца, и он отсюда не уйдет, пока не поговорит с Линой.

Он пересек прихожую, прошел по короткому темному коридору и толкнул дверь, из-за которой доносились звуки ссоры. Теперь он уже отчетливо слышал слова. Женский голос говорил с напыщенным театральным пафосом:

– Ты ей сказал, что у тебя – только одна жизнь и что ее нужно прожить так, чтобы не было мучительно…

Петр успел подумать, что все женщины думают и говорят совершенно одинаково, и вошел в комнату.

Здесь он увидел…

То есть увидел-то он много чего, но внимание его привлекли только две вещи: сначала – включенный на полную катушку телевизор, на экране которого ссорились герой и героиня сериала. Именно их голоса он слышал из коридора.

Но в следующую секунду Петр увидел нечто куда более важное и неприятное, чем включенный телевизор.

На полу перед этим телевизором лежала девушка.

Девушка была знакомая: рыжеватые кудряшки, курносый носик, усыпанный веснушками…

Несомненно, это была она – Ляля-Лиля, на самом деле оказавшаяся Линой Субботиной.

И так же несомненно – она была мертва. Об этом говорила ее неестественная поза, об этом говорили ее пустые, широко распахнутые глаза.

В первый момент Петр в этом усомнился, он шагнул вперед, дотронулся до щеки Лины, до ее шеи…

И тут же отдернул руку, потому что наткнулся на что-то холодное и мокрое.

Рука была в чем-то красном.

Петр поднес ее к глазам, все еще не веря…

Это была кровь.

Тут Петр окончательно понял, что Лина Субботина мертва, что она убита, зарезана.

Он распрямился, не представляя еще, что будет делать в следующую секунду…

Но в следующую секунду он ничего не сделал, потому что на его голову обрушился потолок комнаты. По крайней мере, так ему тогда показалось.

Пришел в себя Петр от боли.

Болела голова, но кроме того, болели шея, спина и многие другие части тела.

Петр пошевелился, застонал и открыл глаза.

Он не сразу понял, где находится. Ясно было только одно – он не у себя дома, не в собственной квартире.

Это была какая-то бедная, тесная, запущенная квартира, захламленная комната, обставленная дешевой мебелью, со стенами, оклеенными обоями в мелкий розовый цветочек.

Потом он услышал фальшивые голоса актеров, увидел включенный телевизор – и все вспомнил.

А потом, опустив взгляд, увидел на полу рядом с собой мертвую девушку. С перепугу Петр даже вспомнил, как ее зовут – Лина Субботина.

Петр вскочил.

Он сообразил, что нужно скорее бежать отсюда, потому что если его застанут рядом с трупом Лины…

Правда, бежать было трудно, потому что его плохо держали ноги и сильно кружилась голова.

Тем не менее Петр сделал над собой усилие, повернулся к двери…

И понял, что убегать поздно.

В коридоре послышались приближающиеся шаги, голоса, дверь распахнулась, и на пороге появился мрачный мужчина с таким лицом, какие бывают только у сотрудников полиции. За спиной у него маячили еще двое, помоложе.

Старший полицейский окинул комнату быстрым внимательным взглядом, и в глазах его возникло выражение охотника, наткнувшегося на свежий след.

– Опаньки, – проговорил он, пристально разглядывая Петра, – и что же мы здесь имеем?

Он повернулся к своим молодым спутникам и добавил тоном учителя, разъясняющего туповатым ученикам сложную теорему:

– Мы имеем самое обыкновенное убийство! И даже подозреваемый налицо!

– Вы все не так поняли! – торопливо заговорил Петр. – Я сюда вошел, когда она уже была мертва…

– Вот как? – полицейский усмехнулся. – А что это, интересно, у вас в руке?

Только тут Петр осознал, что действительно что-то сжимает в правой руке. Он скосил глаза… и похолодел: в его руке была зажата рукоятка ножа. А лезвие этого ножа было окровавлено.

Петр отбросил нож, как ядовитое насекомое, а полицейский быстро наклонился, подобрал его рукой в перчатке и аккуратно положил в полиэтиленовый пакет.

– Значит, она уже была мертва? – насмешливо повторил полицейский. – А нож вы просто взяли подержать? Или, может быть, наточить его собрались?

– Мне его подсунули! – залепетал Петр. – Я понял! Когда я вошел, убийца еще был в комнате! Он ударил меня по голове, а когда я отключился, вложил нож мне в руку!

– Надо же, как интересно! – протянул полицейский. – И ты думаешь, тебе кто-то поверит?

– Да я вообще ее не знаю! – выпалил Петр с перепугу. – Я в эту квартиру вошел случайно… дверь была открыта…

– И что же мы сейчас имеем? – полицейский снова повернулся к своим спутникам. – Мы имеем самое обыкновенное вранье! Ну, мы ничего другого и не ожидали…