Начальству они, обсудив все на земле, решили, как и мы, ничего не докладывать. Полковник у них, сказал Яша, был известным насмешником. Наверняка сказал бы что-нибудь вроде: «Долетались, уже девки мерещатся. Чтобы не мерещились, снимите в увольнении какую-нибудь уличную фею, авось полегчает…» Попытались за стаканчиком рассказать о девушке парням, с которыми сошлись ближе всех, но те с ходу не поверили, мало того, высмеяли, сказали, что любой фантазии есть пределы и врать надо уметь. Первой неудачи хватило с лихвой, и больше они никому не рассказывали…

Закончив, Яша сказал словно бы даже с некоторым удивлением:

– А знаешь, Кон, такое впечатление, будто ты веришь. У тебя лицо не насмешливое…

Тут бы и рассказать ему всё, благо никакого запрета не было, откуда ему взяться, если мы никому не рассказывали и рапортов о случившемся не писали? Но я не смог, останавливало что-то. Уж Яша-то непременно поверил бы, не раздумывая долго. И все же что-то остановило. Более того, я сыграл роль скептика. Сказал:

– Знаешь, читал я в каком-то журнале… Дело было в Первую мировую. На прожектор наложили целлулоидный лист с рисунком Богородицы, ночью направили луч в небо – и куча народу увидела на облаках лик Богородицы. Моральный дух солдат поднять таким образом хотели, что ли. Не помню, было это у нас или у немцев…

– Вот уж ничего похожего! – энергично возразил Яша. – Какой, к черту, целлулоидный лист с картинкой, если она держалась как живая? Ни капли похожего на застывшее изображение – голову поворачивала, будто осматривалась, и еще язык мне, зараза, показала… Мы разные объяснения пытались поискать. Один парень был уверен, что это немцы придумали какую-то хитрую штуку, особый такой кинопроектор, хотели нас напугать за неимением лучшего. Вообще-то немцы – те еще выдумщики. Только я так думаю: если они хотели бы нас напугать этим секретным кинопроектором, придумали бы что-нибудь другое, пострашнее красивой девчонки в куцем платьице – чудище, смерть с косой, черт с рогами, Гитлер кулаком грозит… Резонно?

– Резонно, – согласился я.

(Мы и сами о чем-то подобном думали, но по размышлении от этой версии отказались: что это за чудо-проектор, посылавший изображение с земли на верхнюю плоскость крыла?)

– Нет уж! – сказал он, расплескав по рюмкам. – Американского парня красивой девчонкой со стройными ножками ни за что не напугаешь. Пусть даже она появилась таким вот образом. Удивились мы жутко, но нисколечко не испугались. Взялась она неизвестно откуда и неизвестно куда пропала, только вот нисколечко не походила на какое-нибудь жуткое привидение. Попадись такая на земле, уж я ее прижал бы, чтоб пищала…

(Интересно, что и мы чувствовали примерно то же самое: удивились страшно, но вот не испугались нисколечко. В самом деле, ничего похожего на жуткое привидение…)

– Не веришь, Кон? – спросил Яша с таким видом, словно заранее с этим смирился.

– Честно тебе скажу: не знаю, что и думать, – сказал я. – Чего только на свете не случается…

Разговор наш, так уж получилось, перекинулся от девушки с ночного неба на девушек вполне земных – молодые были оба. Больше я к чудесам небесным не возвращался – было что рассказать Кумышеву (он остался доволен и благодарил). Потом Яша починился и улетел и больше на нашем аэродроме не появлялся. Очень надеюсь, с ним не случилось ничего плохого. Тем более что не появился и никто из знакомых нам американцев – скорее всего их эскадрилью, как на войне случается, перебросили на другой участок, а то и на другой фронт, такое и с нами бывало…

Вот такая история, верьте не верьте, невыдуманная.

Читал я кое-какие журналы лет через двадцать после войны, особенно «Технику – молодежи» с ее «Антологией таинственных случаев». Знаете? Ну вот… В свое время как-то разом, словно бы толчком начали много писать об НЛО. Уж не знаю, как там на самом деле с «летающими тарелками» обстоит, да и никто, наверное, не знает точно, только в одной статье мне попалось упоминание о загадочных светящихся шарах, которые сопровождали самолеты союзников над Германией (о том, что такое случалось и у нас, не писали ни разу, во всяком случае, мне такое никогда не попадалось).

А вот о нашей девушке я ни разу нигде не читал. И что она такое, решительно не берусь гадать. О феях на земле есть много сказок и легенд (некоторые жена читала детям, когда были совсем маленькими, но вот о небесных феях никогда не слышал и не читал. Германские валькирии – всё же из совершенно другой оперы. А на ведьму на помеле она нисколечко не походила, не было никакого помела…

В одном я твердо уверен: не была она никаким таким изображением, никакой такой проекцией, она была живая, хоть и не знаю, как это понимать. Язык мне показывала, и Яше тоже. Такая вот получалась проказница. И главное, никак нельзя сказать, что она нам принесла какое-то несчастье.

Красивая была – спасу нет…

Из штаба полка я возвращался в самом что ни на есть распрекрасном расположении духа.

Во-первых, к моим Славе третьей степени и двум медалям присовокупилась третья, которую в штабе и вручили. Да не какая-нибудь второразрядная, а самая у солдат почитаемая – «За отвагу». Так уж получилось, что «За боевые заслуги» у меня было целых две, но «Отвага» стоила их обеих, вместе взятых, пожалуй.

Во-вторых, нам еще не меньше пары недель предстояло провести в приятном, что греха таить, отдалении от передовой – а опытный солдат крайне ценит такой отдых, выпадающий нечасто. В наступлении наш полк потери понес серьезные, и нас отвели в ближние тылы на переформирование, принять пополнения и восполнить убыль техники. От передка нас отделяло больше двадцати километров, так что единственное, чего стоило опасаться, – это немецкие бомбардировщики. Ну, в конце концов, теперь был далеко не сорок первый, когда немцы ходили по головам…

И наконец, впереди, в землянке, меня ожидало маленькое торжество по случаю медали. Заветная фляга была полнехонька, кроме ужина из полевой кухни, имелась у нас и немецкая консервированная колбаса, и рыбные консервы. Так что ноги сами вперед несли. Я уже отмахал полпути, километра два, примерно столько же и оставалось. Погода безоблачная, везде сухо, ни грязи, ни сырости – нормальное такое начало сентября, под стать моему настроению.

За то время, что мы здесь стояли, я успел изучить карту прилегающей к передовой местности (и ближние немецкие тылы). Хорошая была карта, еще довоенная. Нам карты выдали почти сразу ввиду специфики службы – разведка полкового артиллерийского дивизиона. Нельзя было исключать, что нас, пока остальные заняты пополнениями и новой техникой, опять отправят в эти самые ближние немецкие тылы – ну, дело знакомое…

От места нашего расположения к штабу вели две дороги. Одна подлиннее, километров семь, с некоторыми удобствами, другая покороче, километра четыре, без всяких удобств. Удобства эти заключались в одном: в попутном транспорте. Длинная была шоссейкой с оживленным движением, где можно было поймать попутку, короткая – узенькой проселочной, по которой давненько уж не ездили – те две деревни, что она соединяла, немцы по звериной своей сущности спалили дотла, бежавший в лес народ только-только начал возвращаться на пепелища, и не было у них ни единой лошаденки, ни единой телеги.