В августе ожидается конференция российских разработчиков, мыработали не только без выходных, но большая часть оставалась на ночь, чтобыприкорнуть на два-три часа там же, у рабочего стола, утром снова и сновавылавливать крупных блох, мелких — потом, потом, зато прямо на конфе успеемсообщить о точной дате релиза.

Тимур, сам усталый и в помятой одежде, с неудовольствиемпоглядывал на Гулько: тот уже неделю спал в офисе, от него пахло крепкиммужским потом..

— Тебе, кстати, — сказал он сварливо, — немешало бы заглянуть к дизайнерам одежды. Хотя бы по дороге домой. Одеваешьсяхрен знает как…

— А что не так? — удивился Гулько.

— Да штаны у тебя какие-то… — сообщил Тимурзлобно. — В музее украл, что ли? Позапрошлым веком попахивает.Конкистадоры в таких… И эта рубашка… Что за рубашка?

— А что не так? — повторил Гулько с недоумением.

— Чудак, ты хоть обращаешь внимание, что модаизменилась?

Гулько с достоинством пожал плечами.

— Я не настолько ничтожество, чтобы обращать вниманиена моду. К тому же конкистадоры, по-моему, были неплохие парни.

Мы переглядывались, прятали улыбки. Тимур и Гулько полныепротивоположности: Тимур не отстает от моды ни на шажок, Гулько полностью ееигнорирует.

Тимур спросил раздраженно:

— Что за дикость думать, будто только полныеничтожества идут за модой? Да ты посмотри, сколько народу одевается по моде, асколько нет!

— А сколько среди населения умных? — отпарировалГулько. — Соотношение совпадает до сотых долей процента.

Роман прислушивался к их спору, но помалкивал. Спорить стеми, кто от понимания далек, — бисер метать впустую, хотя, конечно,сказать мог многое. Он дизайнер широкого профиля, я всегда относился к этойпрофессии пренебрежительно, для меня это были бездельники, что угождают запросамбогатых шлюх, украшая им шляпы перьями или загородные виллы особо изысканнымиизразцами.

Правда, Роман дизайнерит в хай-теке, но мне и там егопрофессия раньше казалась лишней. Я от компов жду мощи, от выделенки — скоростипередачи данных, от видеокарты — всего, что дает видяха, но Роман как-то оченьспокойно и серьезно объяснил, что без дизайнеров мы либо будем жить в мощномбезобразном мире будущего, всеми фибрами души стремясь в такое красивоепрошлое, либо сумеем этот быстро наступающий мрачный бездушно-технический мирочеловечить и сделать прекрасным. Причем прекрасным не вбуколическо-пастушеском стиле прошлых времен, а в новом и невиданном, никому иничему не подражающем!

Потом я понял, что мне объяснял очень подробно потому, что япо его классификации был в группе почти дозревших до понимания. С тогоразговора я со свойственным мне юношеским максимализмом, признаю, разомразделил всех дизайнеров на две группы: говнюков, кто тянет в прошлое,разукрашивая дачи под старину и ограждая их коваными решетками в стиледекабристов и помпадур, и тех немногих светлых подвижников, кто приучаетчеловечество к будущему.

Мы тогда с Романом крупно поспорили. Он говорил, что мне стакими взглядами нельзя руководить фирмой, а Тимур вежливо спросил у меня,почему такое злобное разделение. Я пояснил, что люди в массе своей — тупые,потому их нельзя винить за то, что просиживают перед жвачниками и смотрят либофутбол, либо дурацкие шоу, но вот те, кто потакает их деградации, устраивая шоуи всякие «ринги», — те откровенные сволочи. Могли бы тащить эту массунаверх, но не хотят. Проще бабки сшибать, потакая дурости.

Гулько и Скопа меня поддержали, Василий Петрович и АрнольдИзяславич, как всегда, остались в стороне, они-де мудрые и всепонимающие, нанаши детские штучки смотрят со снисходительными усмешками. Я понимал, чтопозиция у них куда выигрышнее, но седалишным мозгом чувствовал и то, что дажепри проигрышах нарабатываю очки, а они хоть и не проигрывают, но… и незарабатывают.

Обедали прямо в офисе на столах, чтобы не терять драгоценныхминут. Скопа, быстро-быстро исправляя параметры в геодате, пробормотал:

— Может быть, Роман не так уж и не прав?

Гулько насторожился:

— Ты о чем?

— О твоем нигилизме к моде.

Гулько поморщился:

— Неужели я похож на ничтожество? Только они стараютсяне отстать. Когда одеваются по тем правилам, которым им указывают этиженоподобники… не так чувствуют свою никчемность. Может быть, вообще непонимают, что они — никчемности! А мне зачем?

Скопа помотал головой:

— Я не о моде для дураков.

— А что, есть и для нас?

Скопа кивнул, глаза блестели хитро.

— Уже вставляют импланты в кончики пальцев, в ладони,даже в локти. И биометрические паспорта, и ключи к секретным замкам, и всякиеполезные девайсы для замера уровня сахара в крови. А сейчас уже поступает впродажу… на той неделе будет точно чип для связи с инетом. Это тоже мода. Нашамода!

Гулько буркнул:

— А что у меня на ухе?

— Теперь вживляют под кожу, — сообщилСкопа. — Никто ничего не видит! Она тебе щебечет про наряды, а ты киваешьи серфишь тем временем по инету…

— Интересно, — ответил Гулькозаинтересованно. — Правда, я подумываю на кукол переходить, такрентабельнее, но все равно чип под кожей — круто. Лишь бы не в кость.

— Нет-нет, — заверил Скопа поспешно, — если вкость, потом модернизировать трудно. А так — крохотный надрез, и тебе меняют наболее совершенную модель! Сейчас зернышко размером с гороховое, следующаямодель будет мельче пшеничного, а потом и вовсе с маковое. А возможностей будетбольше!

Через неделю, уже одетые «как положено», даже массивногоГулько принарядили совместными усилиями у стилиста, мы сидели в зале, гдепроходит конференция девелоперов. Тимур ерзал и кривил рожу, как голодныйорангутанг, которого дразнят связкой бананов.

На трибуне Мясоедов, глава «World Industry EntertainmentGames», громогласно вещал:

— Мы обеспокоены растущей разобщенностью граждан напланете! И потому усиленно разрабатываем в игре игровые способы, как побудитьиграющих игроков, даже как принудить их играть в составе играющих групп. Еслиучесть, что игра сразу выйдет на европейский рынок игроков, в нее будет игратьмножество играющих людей из разных стран. Это послужит дальнейшей консолидациилюдей в одну играющую общность! Мы перестаем быть русскими, немцами, французамии шведами, а превращаемся в единую нацию, что и является целью прогресса…

— Ужасный язык, — пробурчал Тимур. — Сколькораз повторил это тупое слово «игра»…

А Скопа шепнул ревниво:

— Гад, как он красиво оформляет нежелание корячитьсянад соло-контентом!.. Вроде бы не криворукость рулит, а так и задумано у них!