бок, как жирная утка, качаясь на рельсах, волнистых от постоянных перемен температур.

Мы забираемся внутрь. Народу набивается прилично и девочку прижимает ко мне. Она совсем не смущается и без умолку болтает, что в моей ситуации очень даже полезно. Болтун – находка для шпиона. Да-да. Впрочем, сведения, которыми она располагает, особой ценности не имеют.

У вокзала она выходит, а я еду дальше. Еду-еду-еду и, наконец, приезжаю.

– Егорка, по тебе можно часы сверять! – с улыбкой говорит Любовь Петровна и смотрит, как всегда ласково. – Молодец, сынок. Голодный? Или опять нет?

– Скрывать не буду, сегодня не успел поесть.

– А чего так?

– Так первый день школы, ещё комитет комсомола придумали.

– Зина! – кричит тётя Люба в коридор. – Ну-ка, сообрази там комсомольцу нашему перекусить.

В этот момент из боковой двери, ведущей в подсобное помещение появляется хмурый мужчина. Увидев меня, он на мгновенье замирает, одаривает неприязненным взглядом, а потом отворачивается и снова уходит в подсобку. Он не наш, здесь не работает, но я его сразу узнаю. Это Игорёша, которому я передавал свёрток от Гусыниной.

Заметив, как он на меня посмотрел, она сразу меня выпроваживает.

– Иди, Егор, Зинаида тебя покормит. А я тут пока закончу, и потом тебя позову.

Зинаида, крупная и бесхитростная баба, та, что не пускала меня, когда я пришёл в первый раз на работу, оказалась доброй и незлобивой, и мы даже подружились. Она даёт мне большой бутерброд, сложенный из куска батона и ломтя «Докторской» колбасы, и стакан сметаны.

– Ложку сам возьми в шкафу, – говорит она и машет рукой на соседнюю с директорской комнату.

Я без задней мысли иду за ложкой и оказываюсь в небольшом помещении с индивидуальными шкафчиками. Оно служит раздевалкой и соединяется дверью с подсобкой. Сейчас эта дверь приоткрыта и из неё доносится мужской голос, принадлежащий Игорёше.

– Люба! – немного взвинчено говорит он. – Я уже тысячу раз говорил, но тебе хоть кол на голове теши! Никаких посторонних! Почему пацан какой-то у тебя в курсе всех дел? Что ты творишь?!

– Игорёша! Ничего он не в курсе, чего ты бесишься! Его Юра прислал, так что я парню верю. Отличный парень, золотой. Он ещё в школе учится. Что опять за паранойя?!

– Да у тебя бардак такой, что все всё знают! – едва сдерживается он. – Так нельзя, Люба! Есть две-три проверенные работницы и всё! Создай такие условия, чтобы из этого узкого круга ни один писк не вылетал! Ты поняла? У тебя здесь каждый день новая продавщица! В бакалее опять! Ну, так ты ж научи своих девок держать язык за зубами, а остальные, чтоб ничего не знали! Ничего! Ты поняла?!

Дверь с грохотом закрывается. Интересное кино. Я сажусь на стул и съедаю бутерброд. Вкусный, ароматный, ностальгический. Потом достаю из шкафа ложку и ем сметану. Тоже вкусная. Густая. Интересно, с крахмалом или нет?

Закончив трапезничать, я возвращаю Зине стакан, предварительно его помыв.

– Вот повезёт девке, – посмеивается она, – которая жениха такого отхватит.

– Зина, – говорю я, качая головой, – какие девки, я, как восемнадцать исполнится, сразу к тебе прибегу предложение делать.

Она громко хохочет. Ей всегда очень нравится эта шутка. Ну, я не против. Пожалуйста.

Пока начальница меня не зовёт, я решаю проверить, нет ли случайно в нашем бакалейном отделе кофе в зёрнах. Подхожу к прилавку и рассматриваю выставленные на полках товары.

Продавщица, стоя ко мне спиной, поправляет пирамидку из консервных банок.

– Здравствуйте, – говорю я. – Подскажите, пожалуйста…

– Да-а, – тянет она и поворачивается ко мне. – Слушаю вас…

Она смотрит на меня с лёгкой улыбкой и ждёт, что я спрошу. Признаюсь, её естественность и натуральность даже немного сбивают меня с толку и я какое-то время просто молчу.

Разумеется, она меня узнаёт, точно так же, как и я её. Это же… Лида. Лейтенант из ОБХСС.

– Что вы хотели, молодой человек? – спрашивает она.

17. Планов громадьё

– Да вот, – говорю я тихо, – спросить хотел, нет ли у вас кофе?

– Растворимого? Нет. Кофе нет, но есть ячменный напиток. Очень вкусный, правда не растворимый.

Я внимательно её разглядываю.

– А мне растворимый и не нужен. Мне бы в зёрнах.

– В зёрнах мы не получаем, насколько мне известно, – улыбается она. – Но я ещё не всё знаю. Я новенькая, первый день на работе сегодня. Всё ездила-ездила по городу, искала место, сюда вот несколько раз наведывалась. Наконец, освободилось. Повезло.

Я молчу, ничего не отвечаю.

– Я ведь и живу здесь рядом, – продолжает она. – Комнату получила, на подселении.

– Покажешь? – негромко спрашиваю я.

– Могу, – улыбается она.

Улыбается, да вот только глаза у неё остаются холодными и напряжёнными.

– А зовут тебя как?

– Лида, – отвечает она и пожимает плечами.

– Знакомишься уже, – раздаётся голос Любовь Петровны. – Шустрый ты малый, Егорка, сразу красавицу заприметил.

Лида смущённо улыбается. Вот же артистка.

– Так, Любовь Петровна, – раздаётся громкий мужской голос.

Я оборачиваюсь и вижу Игорёшу. Он стоит в дублёнке и норковой шапке, готовый распрощаться.

– Благодарю вас за хорошую работу. И весь ваш коллектив тоже. От имени торга говорю вам спасибо. Продолжайте ударно трудиться на благо нашей Родины. И не забывайте, что первоочередная задача работников советской торговли – качественное обслуживание покупателей.

– А ты до которого часа сегодня трудишься? – спрашиваю я, когда Игорёша уходит.

– До семи, – говорит Лида.

А мне-то нужно с Каховским пересечься, но и Лиду не хочу на потом переносить. Почему она так глупо рискует? Я прямо заинтригован.

– Никому не говори, – добавляет она, произнося одними губами и качая головой.

– Приезжай в центр, – отвечаю я.

Она качает головой, в ответ на что я просто пожимаю плечами. Вроде как, ну смотри, решай сама.

– После работы, – говорю я, – в восемь.

– Ты чего к девушке прилип? – смеётся Гусынина и, подойдя ближе, берёт меня под руку. – Пойдём, надо поработать немножко.

– Да вот, интересуюсь, почему кофе в зёрнах нет в ассортименте, а она говорит, что неходовой товар не отпускает.

– Ну-ну, пойдём поможешь мне.

– Ещё поговорим,