Женщина спокойно проговорила:

– Тогда, чтобы не опасаться, убейте меня.

– Что? – воскликнул Смирнов.

– Убейте. И перетащите в другой дом. В этом квартале нет людей, много зданий свободных. Ночью никто искать не будет. Подумают, мое убийство – дело рук мародеров. И вам спокойней будет, да и мне тоже. Надоела эта жизнь в прошлом, без настоящего и тем более – без будущего.

– А насчет того, чтобы вернуться обратно в Россию, вы не думали?

– Думала, но как оставить могилу Фаруха, да и не ждет меня никто на родине. Мама умерла, отца не помню, двоюродная сестра? Мы с ней даже не знакомы. Некуда и не к кому мне ехать в Россию. Так мне готовиться, офицер?

– К чему? – не понял Смирнов.

– Как к чему? К смерти! Я быстро все сделаю, вода в ванной есть, чистое белье.

– Вы с ума сошли? Какая смерть? Никто не собирается вас трогать.

– А если я притворялась? И завтра же сдам вас боевикам. Мне за это даже хорошо заплатят. Или выдадут приличный продовольственный паек.

– Ну что ж, – внимательно посмотрел на нее Смирнов, – тогда вы узнаете, как умирают русские офицеры.

– Я никому не скажу о вас. Не беспокойтесь.

Подал голос Соболь:

– А мы особо и не беспокоимся. У нас нервы, знаете, крепкие.

– Это заметно.

Смирнов спросил:

– Скажите, Ирина Владимировна, а вы позволите остаться у вас на некоторое время?

– Пожалуйста. Я и накормлю вас, и спать есть где. И еще, здесь, в этом квартале, вы можете чувствовать себя в полной безопасности. Боевики ко мне с обыском не придут. Они вообще сюда не придут.

– Почему?

– А что им делать в пустом квартале? Хотя кто их знает… Один недостаток моей квартиры – отсутствие туалета. Но туалет есть в соседней квартире, там система канализации работает, у нас же труба лопнула еще до нашествия ИГИЛ, вовремя не заметили, а потом некогда было.

А вода есть.

– Куда же она стекает?

– А прямо вниз, на нижний этаж, оттуда еще ниже и в подвал.

– Ясно!

– Разместиться же вы можете в спальне. Или здесь, на диване, где-то была раскладушка. Если в спальне неудобно.

– Здесь лучше.

– Тогда я посмотрю раскладушку.

Женщина прошла коридором на кухню, там же было что-то наподобие кладовки.

Смирнов подал сигнал Соболю – за ней!

Прапорщик, словно осматривая «апартаменты», пошел следом.

Смирнов же достал радиостанцию:

– Первый! Четвертый!

– На связи!

– Мы в доме ближнего квартала.

– Что там?

– А там, то есть тут, сюрприз. Да еще какой.

– Докладывай подробно, но быстро, что у вас там в поселке за сюрпризы.

– Не сюрпризы, а сюрприз в виде одинокой женщины.

– Женщины?

– Так точно, сюрприз типа нашей землячки, русской по национальности, выпускницы Московского медицинского института. Правда, ей сейчас лет пятьдесят, а может, и меньше, и имя с фамилией другие, но это ничего не меняет.

Старший лейтенант доложил командиру группы подробную версию Тихоновой – Махлани, передал суть разговора с ней, закончив:

– Вот так вот, Первый! Воистину не знаешь, где найдешь, где потеряешь?

– Лучше бы вы ничего, я имею в виду никого, не находили и не встречали. Ты понимаешь, что сейчас вся группа под угрозой?

– Понимаю, посему жду приказа. Как замочить несчастную женщину? Из ствола? Ножом? Или просто удавить подушкой?

– Знаешь, клоун, ты свои шуточки идиотские засунь себе в задницу!

– Извини. Неудачно пошутил. Но что делать-то? Пардон, женщина возвращается с раскладушкой, позже свяжусь.

– А я прикажу, что делать. До связи!

– Отбой!

Женщина внесла раскладушку, сказала:

– Белье в нижнем ящике шкафа, я приготовлю завтрак.

Она ушла на кухню.

Смирнов спросил у Соболя:

– Ты видел у нее сотовый телефон?

– Да, в кармане халата. Думаешь, здесь работает мобильная связь?

– А черт его знает, надо проверить.

– Как?

– Каком.

Смирнов вновь вызвал Жилина, задал вопрос по мобильной связи, получил ответ, связь в районе Пальмиры, как ни странно, действует. Причем во всех районах, включая и поселок Тара.

Поблагодарив командира, старший лейтенант включил на своей станции устройство – фиксатор работы сотовых телефонов.

– И для чего? – спросил Соболь.

– Если дама не та, за кого себя выдает или работает на ИГИЛ, то обязательно сообщит боевикам о нас.

– А что ей помешает сделать это завтра?

– Во-первых, откуда ей знать, что мы с ней сделаем сегодня, ведь мы же диверсанты, а значит, должны убирать свидетелей, во-вторых, завтра мы можем уйти до того, как она сдаст нас. Так что если она решится на слив информации, то сделает это при первом же удобном случае. А у игиловцев найдутся спецы, которые подойдут сюда тихо и скрытно.

– Перспективы ты, конечно, рисуешь радужные, Боря. А я вот почему-то верю ей.

– Веришь – верь, без веры человек мертв.

– Что-то по тебе не заметно это.

– Я тоже верю, но не словам женщины, хотя признаюсь, мне кажется, она говорила искренне. Посмотрим. А запах-то какой пошел! Что наша хозяйка, интересно, готовит?

– Бифштекс с кровью.

– Очень смешно.

Тихонова-Махлани приготовила обычную для арабов кашу бургуль, слегка заправив тушеной бараниной, сварила кофе, без добавок пряностей. Выложила свежую лепешку. В общем, завтрак вполне подходящий.

После кофе все трое устроились в гостиной, в центре которой красовалась раскладушка, естественно, для Соболя. Говорили, вспоминали. Говорила больше женщина. Спецназовцы слушали. До вечера Тихонова-Махлани ни разу не воспользовалась сотовым телефоном, хотя имела для этого возможность. А вот в 20.00 ее телефон сработал сигналом вызова. Она ответила, говорила на арабском языке, ни Смирнов, ни Соболь ничего не поняли, кроме слов – раис и Кутани, что, наверное, означало господин Кутани.

Отключив телефон, Тихонова вздохнула:

– Вызывают в госпиталь, очень много раненых с хребта.

– Понятно. А кто такой господин Кутани?

– Начальник госпиталя. Извините, мне надо собираться, машина подъедет через десять минут.

Смирнов и Соболь прошли на кухню.