Заместитель директора по отелю Толик Андреев переменам, происходящим в Альбатросе прямо нарадоваться не мог. Во-первых, в отеле перестало все подряд ломаться, во-вторых, прекратились жалобы на питание, даже Станислав Павлович в последнее время поутих. А, может, и вовсе перестал приезжать. В-третьих, у Толика теперь появилось время для работы с персоналом, проведения разных тренингов и обучения. Рецепция ежемесячно слушала курс лекций по работе фронт-офиса и разрешению конфликтных ситуаций. Толик теперь знал, как надо себя вести, когда клиент орет, как потерпевший, и топает ногами. В Альбатросе была выработана целая пошаговая методика, что с этим клиентом делать и как его успокаивать. Девочки на рецепции больше не рыдали. А горничные в матросских костюмах вообще старались попадаться на глаза отдыхающим, как можно меньше. Они тоже проходили специальные курсы с настоящей профессиональной методикой скоростной уборки.

Даже Дусику Закревская отписала на его жалобу вполне такой грамотный ответ, мол, старшая медсестра не допустила Масика в бассейн исключительно исходя из заботы о ее, Масика, здоровье. Мол, санитарные мероприятия на тот момент в полном объеме проведены не были. А уж то, что Масик старшую медсестру плохо поняла, то за это медсестре сделали выговор и велели изъясняться попонятней.

Строители фирмы Технострой тоже как-то перестали путаться под ногами. Конечно, они еще чего-то там сверлили своими дрелями, но это происходило где-то на периферии. Кроме того, наконец, привезли новую котельную и приступили к ее монтажу. Закревской к великой радости главного инженера сразу удалось замкнуть поставщиков котельной на директора Техностроя, и они там ругались меж собой, на чем свет стоит, выясняя, кто из них крутой специалист, а кто лох перестроечный. В той же каше варились и проектировщики нового комплекса бань и бассейнов. Закревская периодически собирала общие совещания, всех ругала, обозначала план работ и устанавливала сроки. Мало помалу дело двигалось, трубы прокладывались, оборудование монтировалось, и Альбатрос плыл белым лебедем по житейским волнам. Даже прибыль давал. Красота. Однако на фоне всей этой красоты вдруг между Петюнечкой и генералом Каемкиным разразился страшный скандал. Чего там они не поделили, никто не знал, но шум стоял страшный, а в результате этого шума произошло большое чудо. Генерал собрал манатки, подхватил под руку генеральшу и исчез в неизвестном направлении. Закревская прыгала на одной ноге. Правда, Петюнечка, наоборот, ходил, как пришибленный. Он стал все реже и реже появляться в Альбатросе.

Практически на следующий день после ухода семьи Каемкиных со своих позиций, в холле Альбатроса вдруг нарисовалась дамочка приятной наружности и попросила отвести ее к директору. При этом она старательно прятала за спину свои руки, изъеденные земельными работами. Охранник сам был парень деревенский и знал, как выглядят руки после систематической работы в грядках. Руки дамочки совершенно не соответствовали ее приятной внешности и кокетливой беретке из голубой норки. Однако охранник все-таки отвел дамочку в кабинет Закревской, и вместе с секретаршей стал подслушивать под дверью. Дамочка зашла в кабинет, увидела Закревскую и сказала «Ой!»

– Что бы это значило? – поинтересовалась у нее директриса.

– Раиса Сергеевна Зайцева! – представилась дамочка. – Старшая медсестра Альбатроса. В советские годы. А ойкнула я, потому что думала, что директором в Альбатросе мужчина работает.

– Так и есть, только он болеет сейчас, а я исполняю его обязанности. Людмила Владимировна Закревская, – в свою очередь представилась дамочке Закревская. – Ну, и чего же вы от меня хотите, Раиса Сергеевна?

Раиса Сергеевна открыла рот, хлопнула глазами и уставилась на Закревскую, как на приведение.

– Раиса Сергеевна? – позвала Закревская.

– Вам медсестра случайно не нужна? – спросила Раиса Сергеевна странным хриплым голосом. После чего закашлялась.

О чем там подумала в этот момент Закревская, никому не известно. Наверное, в голове у нее пронеслись картины того, как она ублажает СЭС, или, того хлеще, бегает за сотрудниками проверяя санитарные книжки. Вполне может быть. Но, так или иначе, Закревская сказала:

– Оформляйтесь, но только, чтоб без самодеятельности. У нас для бассейна никакие справки теперь не нужны. В вашей сфере ответственности санитарное состояние, то бишь, чистота, здоровье персонала и отношения с СЭС. И не просто указания персоналу давать надо, а полностью организовать процесс. Потянете?

– Потяну, это дело мне хорошо знакомо, – Раиса Сергеевна приятно улыбнулась Закревской и отправилась в кадры. А на следующий день она уже царила в Альбатросе в крахмально белом халате. Правда, первое время руки свои она прятала в карманы. С тех пор про коньячок и конфеточки для СЭС руководство Альбатроса больше не слышало. Постельное белье в номерах и скатерти в ресторане стали иссиня белыми и хрустели, как халат Раисы Сергеевны, в общежитии для персонала воцарилась идеальная чистота, а в бассейне установили датчики, сигнализирующие о необходимости профилактических работ. Правда, с кухни все-таки уволились две поварихи, но шеф-повар Степан Васильевич только посмеялся в усы и сказал, что сам давно хотел от них избавиться. Однако Раиса Сергеевна, похоже, ему не поверила, погрозила пальчиком, и каждый день утром и вечером посещала кухню на предмет чистоты. Надо сказать, что после этого даже простые стаканы в столовой Альбатроса стали сверкать, как хрустальные. Что уж тут говорить про настоящий хрусталь!

В субботу, как обычно, собрался совет директоров. Даже Каменецкий зачем-то из Лондона прилетел. Закревскую на заседание не позвали, однако всех членов совета непременно попросили быть. Даже Федосеева старшего.

Совет по обыкновению открыл Петр Сергеев и сообщил, что на повестке дня один вопрос – продажа акций Альбатроса. Все присутствующие зашушукались, подозрительно поглядывая на странного мужичка в костюме и с большим портфелем.

– Почему посторонние в зале? – поинтересовался у Сергеева Федосеев младший.

– Это нотариус, – пояснил Петр. – В соответствии с действующим законодательством он сейчас зафиксирует ваш отказ от преимущественной покупки акций.

– Это почему же отказ? – удивился старик Севастьянов. – А вдруг я захочу купить?

– Действительно! – впервые в жизни согласилась с Севастьяновым Разумовская.

– Нет, не захотите. – Семен Семенович Каменецкий встал из-за стола, сунул руки в карманы и подошел к окну. – Речь идет о продаже полного пакета акций Петра Сергеева. Тридцать пять процентов.

Таисия ахнула и прикрыла рот рукой.

– Петр, что случилось? – спросила она Сергеева.

– Ничего. Надоело разбрасываться. Я сконцентрируюсь на основном своем бизнесе. Он мне нравится и дает мне вполне приличный доход. Остальное же только отвлекает меня, требует моих душевных сил, а выгода так себе. – Сергеев отъехал на своем кресле от стола, закинул ногу на ногу, радостно улыбнулся, и закрутился волчком. – Всегда хотел это сделать!

Каменецкий довольно заулыбался.