– Теть Ира, ну что вы, вы теперь у меня единственный родной человек на целом свете и остались! – Тома подбежала к тетке и обняла ее.

– Деточка, ты не держи на меня зла, не по моей воле ты у чужих людей росла, хлеб сиротский ела. А хочешь – перебирайся ко мне, хоть сегодня. Квартира, видишь, немаленькая, поместимся. А детки пойдут у вас – так и мне веселее будет на старости лет. – Тетка подмигнула Тамариному кавалеру, сама Тамара покраснела до корней волос и искоса взглянула на Леонида. А тот улыбался во весь рот:

– А чего, я только за!

– Ну-ну, не балуй, – с наигранной строгостью сказала тетка Ира. – Сначала распишитесь, а то знаю я вас, молодежь…

За окном начинало смеркаться – молодые люди и не заметили, как быстро пролетело время. Тамара засобиралась в мастерскую – ей надо готовить выставку, а тетка взяла с нее слово, что племянница с женихом будут навещать ее. При слове «жених» девушку уже не бросило в краску, она только крепче сжала руку любимого – и он ответил ей тем же.

После визита к следователю и дачи показаний Гандыбин был на взводе. Он нервно расхаживал по своему кабинету («Пока что своему», – подумал про себя) и не знал, за какой конец ниточки потянуть, чтобы этот кошмарный клубок совпадений, нестыковок и случайностей наконец-то остановился. Чтобы он, Геннадий Гандыбин, наконец-то понял, что ему делать и как разрулить ситуацию. Когда после ареста у «Парадиза» его отпустили под подписку о невыезде, подполковник немного успокоился. Могли ведь и посадить на время разбирательства. Однако учли – «свой», из МВД. А к своим людям у правоохранительных органов совсем другое отношение. Но сегодняшний разговор заметно пошатнул его положение. Оказалось, что дело Гандыбина уже передано в отдел Собственной безопасности. Причем скандалом о «крышевании» притона заинтересовались наверху. Следователь так и сказал: «Ничего обнадеживающего у меня нет. Ваша судьба сейчас решается в Москве». По сути, чаша весов колебалась между звездочкой на погоны столичному чину и спусканием дела «на тормозах». В пользу второго варианта говорило то, что престиж полиции был и без того, мягко говоря, не очень высоким. И очередное громкое дело могло пошатнуть кресло не только под ним. Первый вариант был не менее реалистичным. Раскрытие оборотня в погонах позволило бы МВД показать всем, что обратная связь существует, что в министерстве прислушиваются к многочисленным жалобам на сотрудников и следят за чистотой своих рядов. Предугадать, какой из вариантов покажется вышестоящим чиновникам более привлекательным, было невозможно.

Гандыбин нажал на кнопку и вызвал секретаршу.

– Оксана, если что, меня нет на месте. Я на выезде. Да, и принеси минералки, пожалуйста.

Подполковник прошелся вдоль стола, вылил остатки воды в стакан и жадно выпил до дна. От волнения и перенапряжения последних дней его бросало то в жар, то в холод. Трясущимися руками достал из коробки сигару, втянул носом густой аромат. Хотел было крикнуть Оксане и напомнить о воде, как вдруг из приемной послышался крик секретарши:

– Его нет на месте. Вы куда? – но в кабинет Гандыбина (пока еще его кабинет) ворвался Анкудов.

– Оксана, не волнуйтесь, у нас договорено, – весело крикнул девушке опер с порога через плечо. Потом зашел и по-хозяйски развалился в кресле.

– Извините, Геннадий Сергеич, я не смогла удержать, – девушка мялась на пороге и виновато переводила взгляд огромных глаз с начальника на нахального посетителя.

– Ничего, хуже уже не будет. Оксаночка, можешь пока сходить, пообедать там, что ли… Решай сама. – Гандыбин по-барски махнул рукой, отпуская секретаршу. Потом на цыпочках подошел к дверному полотну и прислушался. Удовлетворенно кивнул сам себе и повернулся к гостю. – Полагаю, предлагать сесть и чувствовать себя как дома – излишне? – Гандыбин наконец-то смог раскурить сигару и блаженно затянулся. – Я так понимаю, по делу? Или просто поиздеваться?

– Есть чисто деловое предложение. – Анкудов развязно закинул ногу на ногу, сделал подполковнику пригласительный знак рукой. – Садись, это пока твое кресло.

– Слушаю, – подполковник не спеша устроился за столом напротив визитера и свысока уставился на опера.

– Значит, так. Предлагаю джентльменское соглашение. Во-первых, вот компромат на тебя. Это, если не узнаешь, бумаги, которые пропали из твоего сейфа. Точнее, их копии. Даже не спрашивай, откуда они у меня. Хорошие люди подбросили. Так вот, если дать им ход – никто даже задумываться не будет: сто процентов загремишь на зону. Причем по полной программе, там статей – как на собаке блох. В общем, много. Но им можно и не давать хода.

– Какие твои требования? – сухо спросил Гандыбин и испытующе посмотрел на опера.

– А это уже во-вторых. Ты должен восстановить меня в должности.

– Это все? – задумчиво спросил мент.

– Все.

Гандыбин не спеша поднялся и подошел к окну. Выхода у него не было. В сейфе он хранил бумаги, где была скрупулезно собрана информация о его заграничном счете, о счетах вышестоящего начальства, куда ежемесячно переводились «левые» заработки ОВД. Если такая информация всплывет – тут уже не просто зона светит, тут могут и на тот свет отправить, устроив все как самоубийство.

Гандыбин подошел к Анкудову.

– Согласен, по рукам.

Тот посмотрел на протянутую ладонь и будто не заметил ее. Поднялся и уже с порога сказал:

– Жду приказа о восстановлении. Все документы будут завтра утром у тебя на столе.

Когда опер вышел, Гандыбин сел в кресло и еще раз все обдумал. Заполучить выкраденные документы – одно. Но как быть уверенным, что опер не сделал копии? Никак. Но даже если они и есть, в ход он пока что пускать их не будет. Хотел бы – давно бы уже отнес куда надо. Значит, Анкудов задумал что-то еще. Гандыбин пытался размышлять логически, не давая воли эмоциям. Дальше: восстановление в должности было очень неприятным моментом. До этого Анкудов не путался под ногами, сидел в своем отпуске. Теперь же он снова начнет везде совать свой нос. Начальник ОВД никак не мог нащупать ниточку, которая распутала бы весь клубок. Как бы так подобраться к Анкудову, чтобы он замолчал или хотя бы исчез подальше и перестал создавать проблемы? Задача пока что казалась неразрешимой. Зажатый, словно клещами, с двух сторон шантажом опера и уголовным делом, Гандыбин был загнан в угол. В этой ситуации, как ни крути, временное перемирие с Анкудовым было неизбежным.

* * *

Вечером Анкудов сидел дома, безразлично щелкая пультом по каналам. В принципе, его дело было улажено. Оставался, так сказать, последний штрих. Но этим уже занимались Копоть с Леней. На экране один канал сменялся другим. Мелькали какие-то дурацкие лица, бессмысленная реклама, взрывы, новости, ток-шоу… На опера накатила ужасная скука. Он взял мобильник и стал уныло перебирать список телефонов. На номере Тамары он остановился и вспомнил, что скоро у нее должна быть выставка в библиотеке. При мысли о девушке сердце его учащенно забилось. Чувства нахлынули на него с новой силой. Наверняка она сейчас у себя в мастерской или в библиотеке. Готовится к выставке, отбирает картины, развешивает на стенах. Вся в приятных хлопотах накануне важного события. Как-никак, первая выставка. Опер вдруг подумал, что неплохо было бы навестить ее. Тамара наверняка волнуется, и поддержка со стороны, несколько комплиментов должны приободрить ее. Да и что греха таить, Анкудов надеялся, что все еще есть у него шанс на взаимность с ее стороны. В последнюю их встречу Тамара была сильно занята, и свою обиду на невнимательность девушки Анкудов воспринимал теперь как какое-то мальчишество. Подумаешь, не уделила внимания, тоже мне – принц. Взаимности женщины нужно добиваться, а не ретироваться при первой неудаче.