Мартин глубоко вздохнул.

- Мы все еще не знаем, - начал он, - что тогда приключилось с Гэри. Болтают всякое, и про религию, и пре одержимость, да только все это полнейшая чушь. Как по мне, люди просто поверить не могут, как законопослушный отец, муж и сосед смог вдруг превратиться в такого психопата. В этом нет никакого смысла, вот они и выдумывают свои сказочки.

Гэри был механиком в здешнем аэропорту. Я уже забыл, где именно он там работал, но числился он там аж с девяносто второго, как вернулся с войны в Ираке. Жил просто, платил налоги, как и все остальные. Соседи знали, что он выпивает, так что к нему домой довольно часто вызывали копов: как напьется, так и начинает избивать свою жену, Роуз; но она так никогда и не подала на него заявление, так что мало что можно было сделать. В последний раз, как его арестовали, судья затребовал обязательную психотерапию; тут-то и появился доктор Федер. Я даже не помню, сколько они с ним встречались, пару лет, что ли? Но, в общем, именно Федер это все и начал. Нечего было баловаться этой терапией и лезть в его прошлое, нечего. Это как по мне; в любом случае, логики тут больше, чем в разговорах о религии.

Сьюзен взглянула в окно. Мимо дома проезжали два мальчика: один ехал на велосипеде, другой на скейте. Ребятишки громко смеялись и переговаривались между собой. Они еще и понятия не имели, насколько жестока может быть жизнь.

- И Гэри заманил доктора Федера в свой дом, чтобы тот якобы спас его от самоубийства, - проговорила Сьюзен. - А когда тот зашел внутрь, то стал его заложником.

- Ну, что-то вроде того, - кивнул Мартин. - Но это официальная версия, а на деле было и кое-что еще.

- Что вы имеете в виду?

- Гэри действительно держал Федера, Роуз и свою дочь Лили у себя в подвале, но с Федером он обходился немного иначе. Он заставлял его вытворять все эти сумасшедшие вещи, использовал, чтобы не пачкать руки. Ему нравилось наблюдать, как издеваются над его женой и ребенком. Сначала Федер отказывался выполнять его приказы и пытался как-то его уболтать, но Гэри как следует порезал ему спину, а затем начал угрожать, что лишит глаза. Федер согласился. На протяжении следующих двенадцати дней Роуз и Лили подвергались чудовищным пыткам. Их по очереди насиловали, делали с ними такие вещи, о которых я и вслух-то не могу сказать. Обеих избивали до смерти... господи, да прочтите вы документы, там все написано. Я не хочу об этом говорить.

Сьюзен могла только догадываться, о чем думает Мартин: пытки, мольбы, слезы, боль.

- Я все прочла, - тихо ответила она.

- Тогда вы все знаете.

- Да.

Она сделала небольшую паузу, чтобы следующая фраза звучала как можно убедительнее.

- Я также прочла, что Лили и Томми были близки.

Мартин кивнул:

- Лили была хорошей девочкой, очень милой и доброй. Она всегда думала в первую очередь о других, а не о себе. Томми очень ее любил. Мы все ее любили.

Бинго.

- Они долго встречались?

- Не знаю. Пару лет, ну, с переменным успехом, он же был старше. Они начали встречаться, когда он был в выпускном классе, расстались, когда он поступил в колледж, и снова сошлись, когда он его оканчивал. К тому времени уже ей подошла пора идти в колледж, а он собирался в академию. Он никогда ничего не рассказывал, но я так понял, что после его повышения они решили, что расставание будет только к лучшему. Ей было суждено остаться в Куинсе, и они оба понимали, что она никогда так высоко не заберется. Жизнь пошла дальше. Когда я позвонил Томми и сообщил ему те самые ужасные новости, он тут же примчался на похороны, но сразу после них уехал обратно. Думаю, он не мог смириться с тем, что не сумел ее защитить.

Он поднял взгляд на Сьюзен:

- Странно, конечно, что он теперь работает над делом, где замешан Федер. Он вам что-нибудь из этого рассказывал?

- Нет. Не волнуйтесь, я ничего ему не скажу. Я просто хотела услышать, что вы думаете по поводу дела Андерсона; мне нужно понять, как эти события могли отразиться на докторе Федере. Ему, разумеется, была нанесена серьезная психическая травма.

Сьюзен встала с места, поблагодарила Мартина за уделенное ей время и повернулась к двери. Мартин последовал за ней.

- А можно вас кое о чем попросить? - спросил он. - Услуга за услугу, так сказать.

- Конечно.

- Скажите Томми, чтобы он почаще навещал родных. Не так уж это и сложно.

- Обязательно скажу. Спасибо еще раз за разговор.

По дороге к машине Сьюзен снова задумалась об отношениях Лили и Томми, которые вплоть до этого момента оставались сокрытыми тайной. Мартин упомянул, что они были влюблены и встречались несколько лет - а потом она внезапно умерла, точнее, была зверски убита. Жизнь же того единственного человека, который выжил в той мясорубке, теперь рушилась со страшной скоростью. Сьюзен вдруг вспомнила, что сказал Томми, когда они впервые начали обсуждать дело Брок.

Совпадений не бывает.

Сгущались сумерки. Сьюзен повернула на Линден-бульвар. Она не планировала задерживаться в Куинсе, но, уже выходя от Мартина, осознала, что находится совсем недалеко от дома Андерсонов. Она понимала, что близнецы ждут, когда она вернется домой и они начнут украшать елку, так что нужно было поторапливаться, но упускать шанс ознакомиться с местом легендарного убийства она не хотела.

На Сто девяносто шестой она повернула налево и поехала вдоль зеленой улицы, уставленной типовыми домиками простых работяг. Здания стояли почти вплотную, только кое-где между стенами мелькали тоненькие полоски подъездных аллей. Сьюзен плавно миновала Сто восемнадцатую улицу, а на углу Сто девятнадцатой заметила нагруженного огромной сумкой почтальона; он явно торопился закончить работу до темноты.

Нужный ей дом уже слегка обветшал. Это было типовое двухэтажное здание, выкрашенное в светло-голубой цвет, с темно-синими ставнями и отделкой. Слева его огибала крошечная подъездная аллея; она подводила к одноместному гаражу. Двор был усеян засохшими листьями, клумбы превратились в кучи земли, присыпанные увядшими стеблями. Сквозь ведущую к крыльцу дорожку уже начали прорастать сорняки. Разбитое окно на втором этаже когда-то было прикрыто куском пластика, но со временем тот порвался, и теперь поднятые ветром предметы беспрепятственно залетали внутрь. Дом выглядел совершенно мертвым, оставленным гнить под тяжестью произошедшего в нем греха. Разумеется, после того, что тут случилось, жить здесь никто не хотел.

Кухня явно мало изменилась со времен трагедии, только теперь в ней стоял удушающий запах нечистот. В углу тускло поблескивала небольшая металлическая раковина, на подставке для сушки посуды все еще стояли тарелки, которые последний раз в жизни вымыла Роуз Андерсон. В центре комнаты все еще находился дешевый стол и четыре разнокалиберных стула.

Пол в гостиной был завален всяким мусором. В крохотной столовой обнаружились коробки с какими-то бумагами, счетами и старыми журналами; эта комната, похоже, играла роль кладовки. От пола к потолку, словно чьи-то чудовищные пальцы, взбирались полосы черной плесени.