Опять сжимаюсь. Не замечаю, как вонзаюсь ногтями в каменную грудь.

Даже срываю несколько. Вздрагиваю, замечая на его коже выступившие капельки крови.

– Ты это что?

Обхватывает мой затылок своей огромной пятерней.

– Подраться решила? Отомстить? Кровь за кровь?

Рычит. Но тут же чувствую, как запрокидывает голову. Хохочет.

А звучит, будто раскатистый гром громыхает. Чуть до дрожи своим хохотом стены не доводит. Хотя… Кажется, они все-таки подрагивают! Или началось землетрясение?

– Никуда ты не пойдешь, – вдруг обрывает грохочущий смех. Становится серьезным. Хмуро смотрит на меня исподлобья. – Завод будешь отрабатывать. Во всех позах. Чего не умеешь, придется учить. Так что настраивайся, кошка. Придется поучиться быть не дикой. А мягкой. Податливой. И исполнять все мои желания раньше, чем я тебе о них скажу! Но твой кошачий настрой мне нравится!

– То есть… Ты меня не отпустишь?

Черт!

Если признаться честно, то в глубине души я так надеялась на другое!

Что под личиной этого дьявола окажется благородный рыцарь! Который узнав обо всем, обеспечит мне защиту от тех мерзких амбалов, которым Костя должен! А сам отпустит, не станет держать в плену! В сексуальном рабстве! А он… Он…

Он таки дьявол! Самый настоящий и абсолютно бессердечный!

Эх. Сказок и правда в жизни не бывает!

– Здесь оставайся. Мне отойти надо, – цедит сквозь сжатые зубы. – еду закажи, какую хочешь. На мой счет скажешь записать.

– Арман…

Черт! А если я умолять начну, мне это поможет?

– И не вздумай даже попытаться сбежать!

Тут же рычит, рассеивая все надежды хоть как-то разжалобить это чудовище.

– У меня охраны тут полный парк, кошка. И не забывай. Собаки не выдумка. Загрызут. И даже если нет, то я тебя из-под земли достану. И сам обглодаю. Ты теперь моя. Мне принадлежишь. Привыкай к этой мысли, пока меня не будет.

Ох, черт. Чудовище, оно и есть чудовище! Самое настоящее!

– Но… У меня даже нет одежды…

– Не нарывайся, мелкая, – резко дергает на себя. Опять вдыхает воздух возле моей шеи так, как будто сожрать хочет.

– Не положена тебе одежда. Радуйся, что передышку тебе даю. Время настроиться.

Резко отрывается от меня. Рывком. Будто отдирает свое тело от моего.

Абсолютно голый так и выходит из комнаты.

Вижу, как вздуваются вены на руках. Опасно. Яростно. А член все так же и стоит колом.

Дверь громыхает так, что начинается новое землетрясение. Штукатурка опадает кусками.

Оххххххххххх….

Арман.

Это охренеть просто!

Громыхаю дверью, чтобы отгородиться. Быть подальше от чертовки-зеленоглазки!

Твою мать!

Еле сдерживаюсь, чтобы не захерачить со всей дури по стене, как дверь захлопывается.

Стены!

Они, блядь, слишком тонкая преграда! И по хрену, что сделаны из камня!

Тут не камень.

Тут железо нужно.

Каленое.

Самое надежное. Самое прочное.

Потому что все инстинкты вопят о том, чтобы на нее набросится! Зверь внутри рвет и мечет, готов растерзать зеленоглазку ! Разобрать на косточки! Загрызть насмерть!

А нельзя!

Ни хрена с ней нельзя!

Вены вздуваются так, что сейчас лопнуть.

Сам поражаюсь, как сдержался. Как меня хватило в этой гребаной ванной проверять ее!

Но тогда другое важнее было!

Чувствовал себя увальнем. Полным кретином! Почти насильником!

Я же что?

Я же, блядь, ее за шалаву Гудимовскую принял! Даже не думал особенно церемониться!

А тут…

Ошпарило, когда вошел. Узостью опьянило. Башню снесло.

И так слишком долго сдерживался. Слишком долго хотел. Ее. Именно ее. Не просто трахнуться лишь бы с кем.

С первого взгляда заворожила. Опьянила. С ума слетел напрочь. Как кувалдой бахнула по мозгам.

Зацепила на крючок. Нет. На крюк. Огромный такой. Что только с мясом и вырвать. И то хрен знает, как еще получится!

Твою мать!

Таки сдерживаюсь. А то напугаю крошку еще сильнее. Вот как в простыню завернулась и смотрела на меня. Дрожь одна по всему телу. Сочному. Трепетному. Манящему. Чистый наркотик, а не тело!

Но такое же запретное!

Ведь и правда на лоскутки размету и не замечу!

И глазищи. Глазищи одни перепуганные только из-под той простыни и торчали!

Черт.

Душ не поможет. Я уже и так толкьо что льдом не обкладывался, пока ее ждал. А теперь, когда попробовал, запахом ее одуренным пропитался, так разве что под ледник засунуться! Чтобы намертво смерзлось там все!

Матерясь, спускаюсь в подвал.

Херачу по груше со всей дури.

Из нее песок уже летит во все стороны, а меня все не попускает.

И что?

Сам. Из собственного дома сбежать теперь должен?

Охренеть!

И от кого?

От пигалицы маленькой! Девчонки!

А таки должен. Иначе не сдержусь. Оно мне надо, снова слезы ее чтоб всю постель замочили?

Только бешенство накрывает. Ярость дикая. От того, что тронуть сейчас не смогу. Что не сама, не по доброй воле у меня оказалась. Да еще и мудак этот, хахаль ее.

Блядь! Как можно свою женщину в такое дерьмо втянуть?

Съездил бы к Гудимову.

Нашел бы получше применение своему пару и кулакам.

Хотя даже не уверен, что остановился бы даже после того, как его гнилая башка повалилась бы на его музейный пол!

Пеленой красной перед глазами накрывает, как представлю, что было бы, если б я не приехал!

Этот больной на всю голову затрахал бы девчонку в усмерть!

Сжимаю зубы. До крошева.

Потому что, на хрен, не могу с него спросить.

Судя по рассказу, он-то как раз в своем праве!

За долги обычное дело баб забирать. Чтоб мотивация у ушлепка была. Не слинять, хоть за такой косяк и за такое бабло никто и не отпустит. Все выезды из города ему закрыты.

И шевелиться. Бабло отрабатывать, пока девку его раскладывают во всех позах.

Хоть по всему раскладу Гудимову легче было бы сопляка закопать. Если кто про гниль эту в его клубе узнает, край ему.