Девчонка затихла и просто отрубилась.

Так и лежит, скрученная в гусеницу, на моей постели.

Ну, хоть доела и расслабилась. Или и вправду под хренью какой-то была?

Хрен знает. А рука не поднимается вытряхнуть ее из простынного кокона.

– Ладно, – вздыхаю, аккуратно убирая с лица разметавшиеся волосы.

Так и укладываюсь рядом, прижимая к себе сладко дышащий сверток.

В жизни такого не было. Чтобы с девчонкой просто спать собрался!

Может и правда? Отпустить на все четыре стороны? Вышвырнуть на фиг из дому эту проблемную?

Вызвать нормальную девку и наконец-то расслабиться?

Ну нет!

Завод мне кто отрабатывать будет?

Девочка вляпалась по самое не могу!

Ну, не с Гудимова же мне теперь отработку спрашивать? Боюсь, минет в его исполнении нанесет мне, кроме незабываемых впечатлений, глубокую моральную травму! Которую и бочкой вискаря потом не выйдет залить!

А может, какой-то урод так испугал ее в сексе?

Черт разберет.

Хотя… У Гудимова скромницы точно не появляются! И бедрами виляла, и с плеткой той поганой выходила явно не под дулом пистолета!

Блядь.

Ну не у самого же Гудимова спрашивать, как она к нему попала и что он с ней делал в своих извращенческих хоромах!

Ладно.

Все равно сейчас ни хрена не прикину. Не вычислю.

Завтра пусть все и расскажет, а то я таких вариантов сейчас тут наскирдую!

Проглатываю одним махом стакан виски. Просто опрокидываю в глотку. И еще одни. И еще.

Мне тоже надо как-то настроиться. На то, чтобы спать с одуренно желанным телом и ни разу его не тронуть!

– Иди сюда, – прижимаю девчонку сильнее, слыша, как легонько всхлипывает во сне.

Шумно втягиваю запах волос.

Ароматная. Пьянящая. Терпкая и сладкая одновременно.

Уносит.

Уносит не по-детски и вовсе не от алкоголя!

И вот как я должен пережить эту ночь, м?

Походу, долг зеленоглазки передо мной за это вырос. Раз эдак в двести. Или триста?

Особенно когда она, прижатая к моей груди, ножками елозить начинает. Прямо по раздутым от спермы яйцам. И губками причмокивать во сне… Твою ж мать!

Так моего терпения еще никто не проверял!

Ника.

Просыпаюсь от того, что меня будто сдавливают в тисках.

Даже дышать тяжело.

С шумом делаю глубоких вдох, не понимая, где я и что происходит.

И в ответ получаю глухое рычание.

Глухое. Но такой силы, что волоски на руках дыбом становятся.

Черт!

Я что?

Провалилась в берлогу дикого зверя?

А что тогда так крепко упирается мне между ягодиц?

Как будто стальной лом, не иначе. Ощущение такое, словно это что-то собирается проломить меня насквозь! А еще… Еще оно пульсирует и требовательно, жадно дергается, стоит мне только попытаться пошевелиться!

Пытаюсь повернуться, но рычание раздается снова.

Еще громче. Угрожающе. Так, что замираю на полувыдохе.

И стальные тиски охватывают сильнее.

Не то, что не выбраться.

Моргнуть не смогу, если еще хоть на миллиметр сдавят!

Мамочки!

Воспоминания проносятся перед глазами калейдоскопом.

Начиная с того самого вечера в клубе и заканчивая жутким Тарантулом, который просто забрал меня к себе!

И…

Сердце даже пропускает удар, когда вспомню, как оно остановилось, когда он… Арман… Появился, как в сказке, в том жутком доме!

Как не дышала тогда. С места сдвинуться не могла, ожидая развязки их спора!

А еще…

Как он сорвал с меня одежду, когда приехали в дом…

Как окидывал жадным взглядом, пуская пар из ноздрей.

И как…

Как я в конце концов не выдержала! Просто сорвалась! Разревелась, как последняя дурочка, не выдержав дикого накала последних часов! Да у многих за всю жизнь происходит меньше, чем со мной за какие-то две ночи!

Есть ли хоть маленький? Самый крохотный шанс на то, что все это мне просто приснилось?

Сейчас окажется, что я в своей квартирке. А весь этот жуткий кошмар был сном…

Но руки, обхватившие меня стальной хваткой, оставляют слишком мало шансов на такое везение!

– Проснулась, – он резким броском переворачивает меня на спину.

Нависает своим огромным телом.

Заставляет съежиться под опасно сверкающими чернотой глазами.

– Моя сладкая беглянка, – бьет по всем рецепторам его хриплый голос.

– Теперь не сбежишь. Некуда тебе бежать…

В одно мгновение огромные руки сдергивают с меня простынь.

Тихо стону и почему-то впиваюсь руками в огромные, стальные плечи.

Одним толчком он раздвигает мои бедра. Просто распахивает. А то самое, что упиралось в ягодицы, грозя меня разорвать, теперь впечатывается прямо между ног!

– Больше не разводишь мокроту?

Большие чувственные губы кривятся в ухмылке.

Но взгляд пытливо впивается мне в глаза. Будто на крючок цепляет.

Крепко. Цепко. И даже кажется, что он всерьез что-то в самой глубине души высматривает. Прожигает насквозь. Достигает самого дна. Заставляя сердце пропустить удар, а после понестись быстрее.

– Хочешь мне что-то сказать?

Его стальная лапища проводит по щеке на удивление нежно.

Даже поражаюсь, что он способен прикасться… Вот так.

Кажется, его руки созданы только для того, чтобы крушить. Ломать. Убивать. Сдавливать горло, ломая шейные позвонки. Сдирать кожу.

Что мне сказать?

Я вспоминаю, как сбежала. Как умоляла его не трогать Костю. Пощадить. Оставить в живых.

Обещала прийти. Отработать жизнь того, кого совсем, оказывается, не знала.

И… Что там еще для полной картины?

Ах да. Завод. Какой-то, видимо, жутко дорогой завод, раз он чуть не пришиб того Тарантула.

И что теперь можно сказать?

Может, аннулировать просьбу оставить Костю в живых? Отмотать все назад?

Тогда, быть может, я могла бы еще повозмущаться. Или сбежать. Заявить ему, что он держит меня у себя незаконно! И что не имеет никакого права!