— Черт! И кто хочет стать героем? Кто готов высунуть свою задницу наружу? — Хьюстон задал риторический вопрос, ответом на который стало молчание.

— Нужно идти вперед, пока нас не окружили и не изрешетили прямо здесь! — продолжил разговор Брэдли.

— Мы в ловушке. Это корабль и у него нет потайного выхода в море. Пусть их несколько, но все они ведут на палубу, где очень скоро будут десятки убийц… — заметил пулеметчик Роберт Ли.

— Тогда нужно баррикадироваться на нижних ярусах и обороняться до тех пор, пока не прибудет подкрепление, — предложил Бони и его идею поддержали остальные.

Глава двадцать девятая

«Во власти зверя»

Выбравшись из плена, выжившие гнали Лилит под всеми парусами. Сначала беглецы мчали за горизонт, подальше от Оазиса, ставшего для них не спасительным, а гиблым местом, бежали от возможного преследования зверей или мятежников, лишь бы снова не попасть в лапы одержимых, бесчинствующих варваров. А уже потом, когда один день сменял другой, и так продолжалось неделя за неделей, они уже спешили навстречу земле, в существование которой верили до сих пор. Этот путь — безмятежное следование к заветной цели — стал самым счастливым периодом их жизни. Экипаж наслаждался покоем, тишиной, морскими видами, радовался дождю, наполнявшему ёмкости для пресной воды. Просыпаясь, они благодарили того, кто не забывал будить по утрам и сохранил их разум, жизни и шхуну, ставшую спасительной соломинкой в дьявольском потопе.

Очередной день, как и десятки предыдущих, проходил безмятежно. Экипаж Лилит по очереди заступал на вахту; в ливень, ветер и стужу всматривался в тонкую, размытую полоску горизонта. Там, между небом и водой, выжившие искали сушу — безжизненную вершину Эвереста. Это занятие было любимым на паруснике, потому что в долгом переходе больше ничего не радовало. Чтобы не скучать и поддерживать парусник в рабочем состоянии, команда занималась уборкой и ремонтом, правда люди-звери обчистили шхуну, не оставив практически ничего. В Оазисе, все, что не приглянулось зверям, забрали мятежники, так что на борту был минимум дельных вещей.

Из-за отсутствия продуктов, готовить не приходилось. Скудный запас консервов, которые удалось выменять на золотые часы Дина Такера, заканчивался. Пару десятков банок с тушеным мясом экипаж планировал растянуть ещё на неделю, что было весьма сомнительным экспериментом. К тому же, сегодня у Ноны был День рождения.

Из еды на камбузе была найдена на треть заполненная кастрюля гречневой крупы. Сверху она уже успела заплесневеть, но большая часть была пригодна для употребления, только варить ее нужно было на остатке пресной воды или использовать морскую.

— А что если гречку заправить тушёным мясом? День рождения, всё-таки? — предложил Дин.

— Я поддерживаю! Это отличная идея, — проглатывая слюну, радостно сказала Агата, которая ела, как и все, прошлым утром.

Ее настроение, с тех пор как команда воссоединилась на паруснике, было превосходным, и ни голод, ни сырость не могли повлиять на душевное состояние девочки.

— Ну, хорошо. Давайте сделаем нашей Ноне праздник, к тому же она заслужила его! — добавил Олдридж, с которым экипаж парусной шхуны редко спорил. Этот мужчина был сильнее других на корабле, а также решительнее и увереннее. Олдридж и сам прекрасно знал, что не был прирожденным лидером, но по сравнению с остальными оказался лучшим на роль предводителя.

— Конечно! Если бы не она, нас бы не было на этом корабле, — добавил Лейн, которого Нона выхаживала несколько недель пути и пребывания в Оазисе.

Конечно, выхаживать раненого Лэйна помогла и Мэг. «Надеюсь, у нее все хорошо и она счастлива и теперь, когда город перешёл под контроль мятежников», — думала Нона.

Вечером команда собралась в кают-компании. Друзья зажгли свечи, которые Агата спрятала в самом начале приключений в своем тайном месте, где и спаслась от зверей. Так как ни газа, ни запаса дров у выживших не было, экипаж замочил крупу в воде, смешав пресную воду с морской, и через шесть часов блюдо было готово.

— Не Бог весть что, но все же лучше, чем просто две консервы на всех, да? — заметила Эшли Грин, ставя кастрюлю на пустой стол, за который сели друзья.

— О-да! Сейчас бы кстати пришлось Каберне Совиньон 1992 года! Я хранил такую бутылку на «Шайни Эсс», но так и не выпил. Наверное, этот сумасшедший диктатор, как его? — Дин Такер задумался, пока Нона не напомнила имя главного мятежника.

— Кам! Кам Баркли.

— Точно! Чертов Кам Баркли. Наверняка сейчас в две глотки заливает мою коллекцию спиртного, — с досадой продолжил Дин, — Да черт с ним, зато мы на свободе и движемся к цели.

— Верно! А еще Каберне не очень то подходит к нашему блюду экстремальной кухни, — добавила Эшли и налила дождевую воду в кружки и преложила друзьям начать трапезу.

Этот момент для товарищей был редким событием. За последние недели ужаса и борьбы за жизнь они собрались вместе за столом в своем доме. Люди веселились, обсуждали будущие планы и вспоминали прошлое, то прошлое, которое им казалось сном, как и мир, сохранившийся только в памяти. Выжившим порой казалось, что их воспоминания о былой жизни — всего лишь плод измученного воображения, способ убежать от реальности и спрятаться в фантазиях.

Они смеялись и шутили, но только не капитан шхуны Марти Уоррен, который видел застолье иначе. Он, преисполненный гнева и страха, вызывающим дрожь, уставился на дитя, сидевшее напротив. Капитан не сомневался, этот ребенок — его мать или девочка, которая в будущем родит чудовище — его мать. А возможно, этот ребенок — просто жертва, сосуд для души матери. Хотя он не знал этого наверняка. Мартин верил своим ощущениям и человеку, говорившему с ним из темноты и стоявшему позади девочки. Собеседник капитана был невидим для остальных — ребенка и невиданных существ, сидевших за столом в пестрых маскарадных костюмах с масками зверей на лицах.

— Ты у цели! Видишь? Эта сука вновь спряталась от тебя! Но не от меня… я чую ее