Меня как кипятком с ног до головы обварило. Боги, что же я натворил? Действительно, глупый, самонадеянный мальчишка. Решил, что уже все могу и все умею. Встряхнуть бы мне мозги розгами там, где они у меня любят обитать.

— А-атставить переживания! — голосом командующего на плацу прикрикнула на меня наставница. — Может, ничего ужасного еще не произошло. Но проследить за процессом надо. Лабриано, напиши этому шустрику Герболио, чтобы еженедельно обследовал исцеленных и обязательно присылал нам отчеты. Хотя нет. Я сама ему отпишу. Он у меня узнает, как молодежь с толку сбивать. А вам, юноша… Да не горбитесь так. Вижу, что осознали и поняли. Так вот, вам, пока не будете готовы, я категорически запрещаю заниматься целительством в одиночку, за исключением экстремальных ситуаций, как с тем лесорубом.

Тут я с ужасом вспомнил свое обещание хранителю и жалобно посмотрел на наставницу.

— Что, уже кому-то пообещали помочь? — догадалась она.

Я тоскливо кивнул. После ее слов я уже ни за что не решился бы провести процедуру.

— Обещание надо выполнять. — Она вздохнула. — Куда деваться, будем считать это практическим занятием.

Уточнив, когда и где мы с хранителем договорились провести сеанс исцеления, она пообещала подъехать. Спросила, что я сделал для подготовки и как проинструктировал больного. Выслушав подробный рассказ о моих рекомендациях ксоровцу, она одобрительно кивнула. Слава богам, хоть здесь глупостей не наделал.

Затем она поинтересовалась, как у меня обстоят дела с остальными науками, преподаваемыми на факультете. Тут я впервые увидел в ее глазах тень уважения, когда рассказал ей, как читаю магические книги, и пообещал к концу первого семестра изучить теорию за пятый курс. Было решено, учитывая мою теоретическую подкованность, представить в академии дело так, будто я уже работаю в больнице помощником лекаря, подкрепляя практикой знания теории. Таким образом, на факультете мне оставались только практические занятия в области немагических методов излечения, а также лабораторные работы по общеобразовательным дисциплинам. От сессий, к сожалению, никто меня освобождать не намеревался. Как и от занятий по самообороне.

Через два дня мы с наставницей подъехали к пятиэтажному доходному дому, в котором хранитель снимал трехкомнатную квартиру на втором этаже. Дом этот находился в квартале купцов и ремесленников среднего достатка, был добротен и отличался строгой красотой без особой вычурности. Тем не менее хозяин явно не пожалел толику средств на некоторые архитектурные излишества вроде псевдоколонн и барельефов.

В квартире хранителя было чисто и уютно. На окнах висели занавески веселой расцветки. Столы были накрыты скатертями, а через весь коридор пролегала красивая плетеная дорожка. Старик встретил нас на пороге и с удивлением воззрился на мою спутницу.

— А это кто такая? — подозрительно спросил он.

— Это моя наставница, госпожа Греллиана ано Брасеро, — поспешил я представить свою спутницу.

— Ну проходи, если наставница, — проворчал хранитель, приглашая нас.

Мы не стали тратить время на церемонии. Сразу проследовали в спальню. Там уже была разобрана постель, рядом стояли кресло и столик с разными банками-склянками, как я и просил. Пока мы осматривались, хозяин откуда-то приволок еще одно кресло.

Наконец все было готово. Хранитель разделся и лег на кровать, а мы с наставницей заняли кресла. Она минут десять всматривалась в больного, затем, откинувшись на спинку, потребовала рассказать, как я собирался действовать. Выслушав, заметила:

— Хорошо… для твоего уровня понимания. Но недостаточно для полноценного исцеления. Будем действовать вместе. Ты делаешь то, что наметил. Я корректирую и выполняю свою часть, которую ты еще не научился видеть. — И обратилась к пациенту: — Господин…

— Неважно, как меня зовут. Называйте «хранитель». Я привык.

— Так вот, господин хранитель. За один сеанс мы все не сделаем. В первую очередь не выдержите вы, да и мы устанем. Поэтому примерно через месяц мы с учеником снова навестим вас. До этого вы должны будете усиленно питаться и пить те снадобья, что мы вам выпишем. Договорились?

Выполняя свою часть работы, я смог немного проследить за действиями наставницы. Моему магическому зрению предстала фантастическая картина. За собой ведь я еще не наблюдал со стороны. Это было нечто завораживающее. Она выделила из себя двенадцать тонких, как змеи с кисточками на концах, «рук», которые, выполняя некий гармоничный танец, то порхали над телом больного, то погружались в него, и каждое движение производило впечатление строгой целесообразности и точности.

Что делали кисточки ее магических рук, детально рассмотреть и понять я не мог — способностей, опыта и навыка мне катастрофически не хватало. Теперь я воочию убедился, насколько мало знаю и умею. Одна такая демонстрация лучше многочасовых нотаций убедила щенка, что зубкам его еще далеко до клыков матерых псов.

Через четыре с половиной часа мы закончили свою работу и устало откинулись на спинки кресел. Хранитель все это время не спал и послушно глотал или втирал в свое тело все, что ему говорили. По моим прикидкам, дело было сделано где-то на две трети.

— На сегодня все, — сообщила целительница. — Теперь усиленное питание, эликсиры и лечебный разминочный комплекс. Я дам адрес, где вас научат выполнять упражнения.

— Нет необходимости, — проворчал хранитель. — Не раз приходилось раньше заниматься.

— Ну вот и хорошо. Надеюсь, в средствах вы не стеснены, чтобы позволить себе все это?

Хранитель ответил, что ни в чем не нуждается, и просил на этот счет не беспокоиться. Выполнять в точности рекомендации лекарей он привык и от детского разгильдяйства давно исцелился. На этом мы и расстались.

Лето закончилось, и я привычно уже стал втягиваться в напряженный процесс обучения премудростям лекарского дела и целительства.

Прошло двадцать дней после первого сеанса исцеления хранителя. Я уже полностью втянулся в ритм учебы. На занятия к целительнице и к наставнику по самообороне привык уже ездить в карете, которая всегда дежурила неподалеку от общежития и обязательно дожидалась, когда я освобожусь. Все в общем и целом текло своим чередом, за исключением того, что я после первой встречи ни разу не видел Свенту. На сердце было пусто и тоскливо, как в хмурый осенний день.

Зато Весана почти поселилась у нас. Она все не могла наглядеться на своего обожаемого Сена, которого стала называть Тариком, и старалась ни на минуту не оставлять без внимания, видимо, боясь, что более шустрая красотка уведет эдакого красавца прямо у нее из-под носа. Она уже потихоньку начинала командовать им. К примеру, вместо доброго ужина с вином тянула в театр, на выставки и просто на прогулку. Сен не возражал, и, похоже, ему это все очень нравилось. Скорее всего два месяца вдали от Свенты и под боком у Весаны сказались благотворно на его восприятии других девушек.