Сколько времени отведено дозорному на решение вечной задачи: одна спасенная жизнь или множество? Упустить вампира и заняться девчонкой – обречь на гибель десятки невинных людей, до которых рано или поздно доберется этот незарегистрированный гастролер.

Пуститься сейчас в погоню за вампиром, упокоить его, спасти их всех? Но за это время его невинная жертва на первом слое Сумрака истечет кровью, и ее мумифицированное тело вышвырнет в реальный мир. Или не вышвырнет. Успел ее инициировать вампир или не успел – в любом случае оборотень, капая слюной с клыков, последует за ней. Как бы хорошо ни кормили его Темные на прошлой неделе, как бы ни была печальна история актера, не по своей воле потерявшего человеческий облик, раненая жертва неминуемо разбудит в нем зверский аппетит.

Вампир разворачивал крылья, стоя в Темном ореоле, словно в полупрозрачном коконе. Скрюченные пальцы распрямлялись, демонстрируя изогнутые когти, отточенные Тьмой. Тело, скованное холодом перехода на второй слой, стремительно выпрямлялось, набирало массу, укрывая перекрученные ребра серой броней из переплетения кожи и мышц.

Никита вывалился следом. Как и ожидалось, не было у заезжего кровососа регистрационной печати! Никогда эта трехстолетняя тварь не следовала правилам и не собиралась. Доигрался дозорный Сурнин в героя-одиночку.

«Серый молебен» отпадал. Наверху кладбище, еще неизвестно, какая легальная нежить, согласованная с Ночным Дозором, там квартирует, чтоб не сказать проживает. Какие ритуалы планируют этой ночью законопослушные Темные маги и волшебницы, какие лицензированные запасы снадобий хранят в пустующих урнах колумбария, кто бродит поблизости…

Вампир, от выпитой крови лоснившийся багровой Тьмой, не давал Никите ни отступить, ни снова поднять тень и уйти в глубину, недоступную нежити.

Он носился кругами, суживая спираль. Тянул время? Знал, гад, что там, на первом слое, от его жертвы и по совместительству свидетельницы злодеяния скоро останутся лишь обглоданные косточки.

«Белое копье». Мимо!

«Длинный язык», свернутый в амулете-приманке, самопроизвольно выстрелил из кармана, когда Никита вкладывал Силу в боевое заклинание, и вместо смертоносного «копья», унесшегося в пустоту, вампиру в глотку впился прозрачный лепесток Света.

Лучше бы, конечно, наоборот.

– Я нашел ее в институте, – нехотя зашипел Темный, кувыркнулся в густом воздухе и царапнул горло, стараясь сорвать невидимый ошейник. – В Европе проще – там кампусы. Там закон. Светлые ведут себя прилично… Дикий край… Девки!.. Кровь!.. – вывалилось из него. Казалось, он почти победил чужую магию, замолчал, но заклятие так просто не сдавалось. – Мальчики – не то… Совсем нет. Они быстрее возбуждаются, кровь пахнет гормонами… – доверительно сказал кровосос. – Ненавижу дозорных!

Это была сущая правда. Вообще все, что вампир говорил под воздействием заклинания, было сущей правдой, а уж его отношение к дозорным – и подавно. Он яростно ощерился и, закинув голову, не глядя, не разбирая дороги, бросился на Светлого Иного.

«Щит мага» Никита успел поднять, но тот едва выдержал. А должен был отбросить нежить, пробороздившую по земле черными крыльями, на несколько метров.

Никиту обдало сумеречной прохладой, словно он вложил в «щит» всю Силу, которую имел. Что такое?! Как простой «щит» мог столько сожрать?

На лбу выступила испарина.

Вампир вскочил, заозирался, вытянул перед собой узловатые руки.

– Я тебя слышу, я тебя чую, тебе не уйти, гаденыш, ну, давай, посверкай еще своими Светлыми игрушками, – проскрипел он и неожиданно выдал почти дикторским голосом: – Мне двести девяносто шесть полных лет, на момент инициации имел жену и троих малолетних детей… – С шипением плюнул и замолчал.

Слабый язычок Света на его шее погас.

«Он что, меня не видит?» – удивился Никита.

«Пресс»!

Куда там. Вампир, которого поначалу прижало к земле точно гигантскую летучую мышь, приподнялся, уперся руками в землю и прополз вперед, оставляя на сумеречной земле глубокие борозды. Затем он с видимым усилием распрямился и, неестественно выворачивая ключицы, сделал шаг вперед, еще один…

Он был похож на серо-черного паука с тонкими окровавленными жвалами, для чего-то прицепившего к спине тяжелые крылья. Еще мгновение, и он справится с «прессом». Снова дохнуло холодом, отчаянно засосало под ложечкой, и тут Никита вспомнил! Самодельное маскировочное заклинание, которое он сам на себя навесил! Сплетенное из нескольких «сфер», оно подпиталось магией, украв часть Силы из «щита» и «пресса», и теперь работало вовсю, исподволь обессиливая создателя.

А не надо было бегать от своих и чужих.

Никита одним движением развеял все заклятия, которые на втором слое оказались ему не по силам, и отскочил сторону. Когда внезапно оборвалось давление «пресса», вампир не устоял на ногах и кубарем покатился вперед. Боевой амулет послал ему вслед струю белого пламени, обжигая крылья. Никита поднял раскрытые ладони.

– Спайдерфлейм!

Вампир окутался синеватыми огоньками.

– Не-ет, дозорный, не угадал, – озлобленно прошипел он. – Тебе, сопляк, еще учиться и учиться…

Огоньки густо осыпались на землю, вампир сжался в упругий комок, то ли выдавливая из себя остатки чужой магии, то ли группируясь перед решающим прыжком.

Где-то на краю сознания послышался прерывистый волчий вой, словно Леша Малявин никак не мог определиться, на какую луну из трех сегодня выть. Никита, переводя дух, рефлекторно взглянул на пыльно-серебряное небо. На нем не было цветных лун. В небе летели серебряные птицы, взмахивая тяжелыми крыльями, плыли пузатые рыбы, набитые стальными опилками, парили извивающиеся змеи и гады, и переливалась розовая патока четвертого слоя, рождая бесчисленные голограммы зверей и птиц. И весь этот небосвод, полный полупрозрачных видений, опускался на землю, по которой стройными колоннами маршировали в тумане обезличенные манекены, уходя на немыслимую глубину, перемешиваясь, поднимаясь кверху. Все вокруг заклубилось и закружилось. Если верить Трофиму – Сумрак продолжал перезагружаться и активировать архетипы живых существ, следуя каким-то своим, неподвластным пониманию программам.

Вампир, успевший прыгнуть, взвыл от ужаса, вспахивая хриплым криком студнеобразный воздух. На миг земля и небо соприкоснулись, жизнь и время остановились, а затем Сумрак выплюнул в реальный мир всех четверых: Светлого дозорного, Темных Иных и истекающую кровью девушку. Никита едва успел оттолкнуть от себя когтистую вампирью ручищу, как упыря с силой отбросило назад, небо рвануло вверх под аккомпанемент волчьего воя…. Или не успел? Внизу живота стало горячо и липко, в самом животе больно… Никита вцепился в загривок Малявину, подбиравшемуся к окровавленной девчонке, и вместе с оборотнем покатился по земле.

– Не смей! – прохрипел он, намертво обнял зверя за шею и дернул прочь от жертвы.

Сбивая мусорные контейнеры и кувыркаясь друг через друга, они вывалились с аллеи кладбища на какой-то хозяйственный двор. Вампир, тоже выпавший в человеческую реальность, ошалело помотал головой и бросился вслед за ними – добивать свидетелей, с нечеловеческой легкостью перемахивая через памятники и могилы.