Будто в клишированном детективе, опустевший Александровский дворец опоясан широкой желтой лентой. Вокруг никого нет. Это логично, потому что искать следы Темных нужно на дальних подступах к резиденции, там, где проходила граница купола, а не в разрушенных стенах, где сражались его юные защитники.

Подсветка фасада дворца отключена, четверо гвардейцев, приставленных охранять разрушенное здание, стоят на ступеньках и громко хохочут, обсуждая очередной комедийный сериал, и я беспрепятственно подхожу к его торцу. Мне даже стекло выбивать не приходится — в здании не осталось ни одного целого окна. Поднимаю с земли осколок и бесшумно пробираюсь в гостевое крыло.

Вставляю стекло в широкую дверную щель и захожу в комнату Андрея. Надеваю его черную футболку и джинсы, бросаю в рюкзак легкую куртку, трусы и пару носков и проверяю ящики письменного стола. В Александровском дворце не воруют, поэтому пухлый бумажник я нахожу быстро.

Вынимаю несколько ассигнаций большого достоинства и, немного поколебавшись, сую в карман права Трубецкого. Если не присматриваться и не применять специальную технику, нас вполне можно спутать. Особенно при проверке документов на темной ночной улице.

Комплекцией и ростом мы схожи, а вот с размером ноги все обстоит не так хорошо — кроссовки Андрея мне немного велики. Помянув Тьму во всех известных мне позах, я отправляюсь к своей спальне, хотя изначально делать это не планировал.

Дверь заклеена уже знакомой мне желтой лентой крест-накрест, что лишний раз подтверждает правильность решения о побеге. Вряд ли Бестужев установил в комнате следящие устройства, но зайти внутрь я не решаюсь.

Спускаюсь по центральной лестнице и останавливаюсь перед входом в подвал. Меня атакуют тревожные мысли. Слишком гладко все прошло, слишком неправдоподобно. Воображение рисует князя Бестужева, ожидающего меня за дверью, улыбающегося и картинно аплодирующего.

Я медленно нажимаю на ручку и заглядываю внутрь. За ней никого нет. Я с облегчением захожу в подвал, прикрываю железную створку и прислоняюсь к ней спиной. Дышу. Осталась самая малость: пробраться в Пушкин, доехать до железнодорожной станции и сесть на скоростной поезд, который уже через пару часов примчит меня в Москву.

Собираюсь с силами, достаю из тайника фонарик и иду к потайной двери. В подземном ходе тоже никого нет. В голову приходит невеселая мысль о том, что кто-то тщательно расчистил маршрут моего побега. Мысль безумная, но в последнее время везение удивляет меня все больше и больше.

Задумавшись, я пропускаю поворот к Темному Кристаллу и запоздало понимаю, что не чувствую его давящего присутствия. Возвращаюсь и с опаской захожу в темный зал. На том месте, где раньше стоял Кристалл, мой фонарь выхватывает лишь пустоту.

Я бросаюсь вперед и удивленно разглядываю все, что осталось от древнего артефакта — выемку в каменном полу. Свечу фонарем себе под ноги, но не наблюдаю следов множества людей, которые могли его отсюда вывезти.

Я покидаю зал в смятении. Медленно бреду по проходу, пытаясь найти объяснение исчезновению Кристалла, но мне не хватает фундаментальных знаний о природе Дара, которым наделил человечество Разделенный.

Из двери заброшенного склада я выхожу в тяжких раздумьях, не оставляющих места тревоге о возможной засаде на моем пути. На стоянке красуются два Урала, но у меня нет смартфона с программой запуска.

Вздохнув, я сажусь на оставленный кем-то велосипед и направляюсь на вокзал. Москва уже ждет меня. Проблема лишь в том, что мой план обрывается на посадке в поезд. К кому и зачем ехать я еще не решил.

Глава 22

Путешествие из Петербурга в Москву

Угнанный велосипед я бросаю за квартал до привокзальной площади города Пушкин. Погони за мной все еще нет, патрулей на улицах — тоже, и я делаю вывод, что Трубецкой оправдал мои надежды. То ли Аллочка не раскусила подмену, то ли обман вскрылся, но она особо не расстроилась — в любом случае в городе тихо.

Рамки металлоискателей я прохожу с полузакрытыми глазами, но на меня никто не обращает внимания. Встречают, как известно, по одежке, а я сейчас похож на обычного парня в «фирме», возвращающегося в златоглавую.

По зданию вокзала я передвигаюсь, слегка покачиваясь и демонстрируя многочисленным объективам камер заплетающиеся ноги. Выгляжу как типичный нетрезвый бездарь: на голову натянут черный капюшон футболки, волосы растрепаны, а густая челка закрывает лицо до кончика носа.

Лавирую между немногочисленными пассажирами и первым делом захожу в небольшой магазинчик. Отказываюсь от помощи усталого продавца и покупаю втридорога полный комплект спортивной одежды и аксессуаров: рюкзак, кепку, футболку, спортивный костюм, носки и кеды — все синего цвета.

В ожидании «Стрелы» долго и сосредоточенно выбираю велосипедные очки. Беру хамелеоны в синей же оправе с регулируемым затемнением — мне нужно скрыть от всех фиолетовые радужки. Расплачиваюсь наличными сильно прищурившись. Впрочем, растрепанная и грудастая кассирша преклонных лет не обращает внимания ни на цвет моих глаз, ни на меня.

Вкупе с синей одеждой затемненные стекла оттенят глаза, и на меня не будут пялиться, словно на редкого зверя в зоопарке. Я бы с удовольствием воспользовался контактными линзами, но их нет в свободной продаже, ибо скрывать натуральный цвет глаз в Российской Империи запрещено законом.

Переодеваюсь в туалете для инвалидов и придирчиво оглядываю себя в зеркале. В амальгаме отражается типичный питерский гопник, в котором весьма сложно опознать блистательного и неповторимого Александра Игоревича Шувалова, фотографиями которого заполонен Телеграф.

Билет в Москву я покупаю в автомате, низко опустив длинный козырек и затемнив очки — надеюсь, что система распознавания лиц останется слепа. Прохожу мимо фирменной пирожковой Николаевских железных дорог, вдыхаю аромат жареного мяса и понимаю, что захлебнусь слюной, если не отужинаю здесь и сейчас.

Захожу внутрь, покупаю бутылку кваса, набираю полную тарелку пирожков и усаживаюсь в углу небольшого зала. С этого места прекрасно виден перрон, на который прибудет скорый поезд. Глядя на снующих по нему пассажиров, опустошаю тарелку за несколько минут, откидываюсь на спинку неудобного кресла и довольно щурюсь словно сытый кот.

Возможно, первое впечатление ошибочно, и меня уже ищут. Бестужев не глуп и потому вряд ли поверит, что я все еще нахожусь в Царском Селе. Запускать всеимперский розыск он не будет, я все же наследник Великого Рода. Обойдется силами Тайного Сыска, значит, полицейских облав и тотальных проверок документов можно не ждать.

Самым разумным выходом из ситуации было бы позвонить Шувалову и попросить прислать за мной вертолет, но я еще не решил, куда и к кому еду. Если отбросить непреходящее желание податься в беглецы и