это, возможно, позволило бы мне сбежать. Провожаю испуганных и молчаливых бездарей тоскливым взглядом и терпеливо жду, когда они покинут вагон.

Седьмое правило Кодекса Агента гласит: «Выживи любой ценой!», но я больше не буду ему следовать. Игры в супер-аристо закончились, началась реальная жизнь в реальном мире.

В тесном проходе между креслами спецназ не сможет использовать преимущество в численности. Огнестрелы они точно применять не будут, иначе перестреляют друг друга как куропаток. Скорее всего, им дан приказ взять меня живым, значит, парням остается лишь одно: идти в рукопашную.

Теоретически я могу повторить подвиг трехсот спартанцев при Фермопилах в одном лице, если буду вертеться волчком и отбиваться от прущих с двух сторон бойцов. Попробовать можно, а стоит ли рассчитывать на успех — не уверен.

Делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь, готовясь к защите в режиме спурта. Продумываю возможные сценарии атаки, планирую собственные перемещения в тесном пространстве и прихожу к неутешительному выводу: без защиты магии, пусть даже слабенького серого Покрова я обречен.

Переть с голыми руками на спецназовцев, облаченных в боевую активную броню — безумие, их слишком много, а бежать мне некуда. Пожалуй, я даже смогу вырубить нескольких ценой множества переломов, но это не откроет мне дорогу к спасению.

Экспресс несется со скоростью двести километров в час и прыжок в подножки в тамбуре или в окно равносилен самоубийству. Даже если получится разбить стекло и не размозжить голову.

Сейчас самое время почувствовать тепло нагревающегося Осколка на груди, но от него осталась лишь пыль. Пытаюсь ощутить разлитую в пространстве Силу, но все тщетно — в данный момент я обычный бездарь, бесцветный, ничем не отличающийся от сероглазых бойцов впереди и позади меня.

Если бы я был инициирован и владел родовой магией, разговор был бы другим. Я бы смял всех гвардейцев за пару секунд и вышел бы из поезда на летящую по воздуху фиолетовую платформу, которую сам же и сотворил.

Интересно, есть ли в поезде боевой маг из Императорского Рода на случай, если я применю Силу, или гвардейцы уверены, что магией я не владею⁈

Командир делает пару шагов вперед и не торопясь снимает шлем. Я был прав: на меня смотрит Бестужев-младший. Смотрит спокойно и уверенно, ничуть не боясь.

— Приветствую вас, князь и прошу: сохраняйте спокойствие! — говорит он, склонив голову. — Я не сомневаюсь, что вы можете оказать сопротивление! Я видел вас в деле на Тверской, но не хочу напрасных жертв!

— Добрый день! — я отвечаю дежурной любезностью. — По какому поводу я удостоился столь многочисленного эскорта⁈

— Вы же не поверите, если я скажу, что мы прибыли для охраны вашей драгоценной персоны? — спрашивает Бестужев без тени иронии.

— Вы бы еще гвардейский полк с собой захватили! — поддеваю парня, не в силах сдержать сарказм.

— Я взял ровно столько людей, сколько необходимо, чтобы вас обездвижить, а затем доставить вместе с моими ранеными бойцами в Москву, — ничуть не смутившись, отвечает Бестужев.

— Благодарю за лестное предложение, Ярослав Иванович, но смею вас заверить, что охрана мне не требуется!

— Мы нужны вам не для защиты от Темных, — заявляет Бестужев-младший и делает паузу, чтобы до меня дошел смысл сказанного. — Вы под колпаком Тайного Сыска, вот почему вам нужна личная охрана Цесаревича!

Часть паззла складывается. Неужели Бестужев-старший подтолкнул меня к побегу, чтобы взять в оборот с помощью классического предлога: сбежал, значит, виновен? Я сжимаю челюсти до зубовного скрежета и корю себя за неосмотрительность., но другого варианта попросту не было! Я уверен, что Грибоедов говорил правду, я чувствовал это, как чувствую сейчас искренность Ярослава Бестужева.

— Я вам не враг! — тихо произносит он, прямо глядя мне в лицо.

Бестужев делает еще два шага навстречу, но я не отступаю и не отвожу взгляд. Чувствую, что он не врет и убивать меня не планирует. По крайней мере, здесь и сейчас. Молчу и продолжаю смотреть в темно-серые глаза.

Бестужев подходит еще ближе и останавливается на расстоянии локтя.

— Цесаревич при смерти, — едва слышно сообщает он и вытаскивает из кармана наручники.

Молчу и не двигаюсь. Парень уверенно смотрит мне в глаза, его взгляд тверд и сумрачен.

— Это не уловка: он просил передать, что хочет показать вам свое настоящее жилище, как и обещал, — сообщает Бестужев, расстегивает самозатягивающиеся браслеты и приглашающе протягивает их вперед.

Еще три недели назад я бы устроил бойню в попытке проложить путь к спасению любой ценой, в том числе ценой своей жизни, но от легкомысленного и уверенного в собственном бессмертии Симпы уже мало что осталось.

Кладу запястья на холодные стальные полукружия, и наручники защелкиваются. Открыть их невозможно даже с помощью дара, внутрь встроены защитные амулеты.

Глава 23

Прощальное напутствие

Бестужев-младший спокоен и меланхоличен как удав. Парень старше меня лет всего на пару лет, но кажется, что ему лет сорок, не меньше. Максимально серьезен, сосредоточен и погружен в себя. За время пути от Твери до Москвы он не проронил ни слова как, впрочем, и я.

Мы сидим в роскошном салоне Роллс-Ройса друг напротив друга, погруженные в собственные мысли. О чем думает Ярослав Бестужев, я не знаю, но у меня в голове кружат в хороводе привычные вопросы без ответов, от которых невозможно ни спрятаться, ни скрыться.

За окном мелькают центральные кварталы столицы. Ночью машин на улицах практически нет, и мы несемся к Кремлю, будто на пожар. Бестужев провожает городские пейзажи скучающим взглядом и на меня тоже не смотрит, будто находится в салоне один.

— Как вы меня обнаружили? — спрашиваю я для того, чтобы поговорить хотя бы о чем-нибудь.

— Алексей Николаевич направил, — Бестужев пожимает плечами. — Вас и не искал никто.

— Назвал номер поезда и вагон? — недоумеваю я.

— Нет, он сказал, с какой скоростью, откуда и по какому маршруту вы движетесь, — отвечает Бестужев безразличным тоном. — Вычислить номер поезда не составило труда.

Тьма меня забери! Как Алексей узнал, где я? Неужели, он видит меня в пространстве как Шувалов? Но как это возможно таком большом расстоянии?

— Почему мы едем на машине, а не летим на вертолете? — спрашиваю я, занося в список открытых вопросов еще один — о способностях Цесаревича.

— А вы предполагали, что все произойдет как в боевике Мосфильма: на крышу вагона садится