пыталась прогнать это иррациональное чувство, но чем больше увязала в нем, вспоминая несчастного и обездоленного подопытного Билла Фроста, который до сих пор лежал на холодном столе связанный и наверняка уже перешёл в себя. Ну и ещё немного масла в огонь подливал вечно трезвонящий телефон, на который приходили бесчисленные оповещения системы безопасности о несанкционированном движении в ее отделе. В свое время она специально выбрала этот менее практичный вид связи во имя безопасности. Всё-таки сеть является достаточно агрессивной средой и просто кишмя кишила вредоносными программами, которые прекрасно встраиваюлись в тонкую систему управления полумеханического тела. Быть подконтрольной чьей-то больной фантазии ей попросту не хотелось.

До научного корпуса было порядка пяти километров. Можно было взять такси и за пять минут доехать до места по пустому городу. Так было бы разумнее всего, но именно разум сегодня и был ее главным врагом, выписывая абсолютно нелогичные кренделя на ее извилинах.

Лин решила пробежаться. Нашла свой когда-то любимый комплект облегающей спортивной одежды из специальных «дышащих» нано волокон, который выглядел как новый даже спустя двадцать лет. Последний раз она одевала его, когда была ещё полностью человеком и стремилась к совершенству загоняя себя до потери пульса в спортзалах и беговых дорожках. А потом все как-то не находилось то времени, то смысла. Новая работа, новые возможности, а после того как лишилась рук и обеих ног до половины бедра в автокатастрофе и заменила их на импланты, то тут и вовсе стало не до спорта. Теперь он стал абсолютно бессмысленным занятием, ведь механике не нужны тренировки…

Девушка выбежала на улицу грациозно рассекая потки воздуха и вдохнула его полной грудью. Ее движения были все так же совершенны как и раньше, с той лишь разницей, что теперь все это ложилось это на плечи инородной механики. Глазки тускло светили своими огоньками видя темный мир в инфракрасном спектре, а по лицу поползла глупая улыбка.

В памяти стали мгновенно вырисовываться картины ее юности, в которых она так же бегала по городу, вдыхая его приятный и нежный аромат ночной свежести. Тогда всё было иначе: и люди, и мир, да и она сама была другой… Однако радость воспоминаний была не долгой. Пробежав несколько кварталов она стала ощущать неприязнь к собственному телу. Оно казалось ей абсолютно чужим, лишенным главного проявления человечности — чувственности. Ее руки и ноги выполненные из совершенных металлов не ощущали ничего, они просто брали на себя всю нагрузку и послушно выполняли прописанные алгоритмы. Не было ни томной, приятной усталости, ни капелек пота стекающих по нежной, влажной коже, что так приятно обдували ласкающие потоки ветра. Они просто давали ей быть возможность полноценной, но были абсолютно мертвыми. И чем дольше она бежала, тем сильнее ее это раздражало. Даже сердце, которое уже должно было выскакивать из груди от таких нагрузок, спокойно и ровно билось в такт сонного города. И это бесило ее ещё сильнее, ведь она впервые за многие годы хотела ощутить то, что было таким простым и обычным когда-то. Она просто хотела чувствовать, а не вспоминать и моделировать эти ощущения в своей голове…

Такое часто случается у тех, кто предпочитает импланты родному телу. Депрессии, нервы, агрессия и желание реализовать привычные организму действия. Некоторые, даже отдав огромные деньги, кончали жизнь самоубийством, так и не сумев побороть свою человечность. Но Лин в свое время была слишком стойкой, чтобы сдаваться и слишком гордой, чтобы так бездарно закончить свою жизнь. К тому же тогда она была рада возможности жить нормальной человеческой жизнью вместо ущербной в инвалидном кресле. Но та буря эмоций, что она сейчас испытывала просто не поддавалась никакой логике. А жгучее желание ощутить мир привычными способами просто сжирало ее изнутри. В голове ребром стал вопрос о покупке нейросинтетической кожи, но десятки тысяч за квадратный сантиметр не осилила бы даже глава вивисекции…

К своему отделу Лин подходила в весьма разбитом моральном состоянии. В голове царил истинный хаос, с которым собственноручно справиться она не могла. За толстой дверью слышались какие-то шуршания, мольбы о помощи и нечленораздельный, но очень забористый мат.

Открыв дверь, девушка прошла мимо одарив бедолагу таким взглядом, что тот мгновенно умолк, перестал двигаться, а возможно ещё и дышать. Каких-то пару дней назад это бы развеселило ее, завело и заставило затащить его вначале в постель для удовлетворения своих потребностей, а потом, наигравшись со своей жертвой, уже под нож. Ну или куда там требовала ситуация? Однако сейчас сама мысль об этом вызывала в ней стойкое отвращение не только к подопытному, но и к себе самой.

Молча скрывшись за дверью жилого блока девушка рухнула на взъерошенную кровать, к которой никто не прикасался с ее прошлого визита. Она была все так же скомкана в порыве страсти и приятно пахла парфюмом и шампунем ее последнего мужчины. Глубоко вздохнув, она с наслаждением завернулась в лёгкую простынь и закрыла глаза. В голове поплыли будоражащие картины вчерашнего вечера и властные прикосновения разгорячённого самца, а нижняя часть живота налилась приятной томительной тяжестью. И чем дольше длилось это ощущение, тем сильнее она увязала в образах и тем ярче осознавала, что ей нужно ещё, но только ни с кем-нибудь, а конкретно с ним. И хотелось ей теперь не безудержной дикой страсти, а чувственной нежности, такой простой человеческой нежности…

— Что-то ты совсем размякла, подруга, — подумала девушка в очередной раз вдыхая аромат мягкой постели. — Соберись, тряпка! Это всего лишь мужик коих у тебя до него была целая куча и ещё столько же будет после…

Нажав кнопку на пульте полумрак комнаты осветил яркий монитор. На нем по умолчанию включился музыкальный канал, но вместо привычного загробного воя местных рок звезд из него доносилась приятная лирическая мелодия полувековой давности. Волна неконтролируемых эмоций снова накрыла девушку, медленно отправляя ее в собственные фантазии.

— Да вы что, сговорились все?! — раздражённо сказала Лин и бросив пульт в сторону вышла вон из комнаты.

За дверями все так же молча лежал знакомый ей парень и жалобно смотрел на нее. Лин