— Смысл, конечно, есть, — подтвердил Маркби. — Но так ли было на самом деле?

— Можно задержать Сойера, — с надеждой предложил Пирс.

— Обождем результатов исследования инструментов. — Суперинтендент откинулся на спинку кресла, задумчиво побарабанил пальцами по столу. — С тем, что вы на него пока накопали, задержания не проведешь. Любой хороший поверенный вытащит его за минуту. — Он протянул руку к стоящему на столе телефону. — Но если говорить о юристах, хотелось бы знать…

— Значит, все же ты взялся за дело!

Лора откинулась в кресле, снисходительно глядя на брата.

Светившее в окно кабинета солнце бросает золотые блики на светлые волосы, аккуратно заплетенные в косу. В принципе сестра — партнерша местной авторитетной адвокатской фирмы — и содействует, и препятствует Алану. На сей раз понемножку того и другого. Она ведет имущественные дела Эндрю Пенхоллоу, а при убийстве богатого человека всегда стоит поинтересоваться содержанием завещания. Поэтому суперинтендент сидит нынче утром в ее кабинете. Но поскольку Лора старается не оказывать брату исключительных одолжений, выжать из нее информацию — все равно что выдавить воду из камня. А ему требуется не просто перечень имущества, но и список тех, кому оно достанется. Здесь он этого не получит.

Тот же солнечный луч высвечивает пыль на книжных полках. Собрание законов выстроилось в шеренгу. Заглядывает ли кто-нибудь в них для справки, или они просто должны производить впечатление на посетителей? Нечего спрашивать. Сестра не одобряет подобных вопросов.

— Я не просил, — сказал он. — Наверно, еще могу отказаться, передать другому. Хотя, кажется, Карла Пенхоллоу довольна, что я руковожу расследованием гибели ее мужа. И конечно, все дергаются из-за прессы. Мелкие скандалы не отражаются на тиражах, а на этом таблоиды на какое-то время взлетят до небес.

— М-м-м… Естественно, клиента я обсуждать не могу. — Лора предпочла сохранить профессиональную тайну. — Ты интересуешься завещанием. Я связалась с двумя основными наследниками, которые не возражают против ознакомления тебя с условиями до официального утверждения документа. Однако могу уведомить о возможных осложнениях.

— Из-за Кейт Драго? — уточнил Алан. — Она претендует на имущество?

— Да, если она действительно та, кем себя объявляет. Прежде это было исключено. Теперь незаконнорожденные не лишаются права наследования. Я ответила на предварительный звонок ее поверенного, некоего мистера Грина. Возможно, тебе надо с ним побеседовать, прояснив ее взгляд на дело.

— Кто же два главных наследника в данный момент?

Лора смахнула выступившую на солнце крошечную пылинку на лацкане своего делового костюма цвета морской волны.

— Миссис Пенхоллоу и Люк Пенхоллоу. На имя Люка вложена крупная сумма в трастовый фонд до достижения им двадцати пяти лет, когда он, по отцовскому предположению, закончит учебу. В двадцать пять получит накопленную сумму полностью. По-моему… гм… довольно приличную. Только это исключительно между нами! Небольшие деньги завещаны домработнице, еще двум-трем лицам, а остальное отписано непосредственно миссис Пенхоллоу, включая Тюдор-Лодж.

Алан пристально посмотрел на сестру:

— Разве она не совладелица?

— Нет. Мистер Пенхоллоу приобрел дом незадолго до женитьбы, и право собственности принадлежит только ему.

Маркби нахмурился. Неужели у Эндрю даже тогда возникали сомнения? Может, еще не пришел к заключению, что правильно выбрал жену, и старался обезопасить крупное капиталовложение в Тюдор-Лодж?

Он спросил:

— Никаких упоминаний о Кэтрин Драго или о ее матери Элен?

— Ни единого. Однако, как я догадалась по утреннему звонку, дочь, Кэтрин Драго, намерена это оспаривать. Тебе в самом деле следует поговорить с солиситором.

— Я с ним уже виделся, — мрачно сообщил Алан. — Самоуверенный нахал.

— Не стану комментировать — это непрофессионально.

— Полагаю, не станешь комментировать и тот факт, что твоя клиентка миссис Карла Пенхоллоу пригласила в семейный дом предполагаемую дочь своего мужа?

— Конечно, — вспыхнув, отрезала Лора и добавила: — Меня это не радует, Алан. Но мои советы клиентке не подлежат оглашению.

Брат вздохнул:

— Ладно. В любом случае спасибо за помощь.

— Придешь в субботу ужинать? Вместе с Мередит? У Пола новые идеи насчет здоровой пищи.

— Знаю. Я его встретил на велосипеде с прицепом, полным грязных овощей.

— Простая еда без всяких изысков, — объявила Лора. — По-моему, вполне в твоем стиле.

В Тюдор-Лодж понедельник тянулся медленно. Утром произошла диверсия: отважный фоторепортер взобрался на дерево, раскинувшееся над садом, и радостно щелкал фотоаппаратом, пока Люк его не заметил, стащил с ветки и отправил собирать вещички.

Он обрадовался возможности приложить к чему-нибудь силы. Боялся взорваться, если вскоре что-нибудь не случится и не разрядит ситуацию. Гостья старается не мозолить глаза. Выходит только к столу, после еды немедленно исчезает. Ну и отлично. Может, в конце концов уяснила намек.

Тем не менее к вечеру Люк утомился. Устал не от трудов, а от душевных мучений. Всего только девять, а Кейт ушла наверх и, вероятно, до утра не спустится. Мать удалилась в так называемый кабинет, где стоит факс и компьютер.

Он направился туда, постучал, заглянул. Она сидела за компьютером в старом зеленом халате, работала. Рядом стоит лампа, но лицо освещает лишь мерцающий монитор, придавая ему странный голубоватый оттенок.

— Эй, — сказал Люк, — отдохни.

Мать не повернулась.

— Я письма пишу, дорогой. Многим надо сообщить…

Руки оторвались от клавиатуры, упали на колени, а глаза сосредоточены на экране.

Люк мысленно выкрикнул: «Зачем писать? Все уже слышали, все уже знают!» — и понял, что ей хочется писать, попытаться излить свою боль. Не стоит напоминать об огласке, тем более после утреннего эпизода с репортером.

— Я пойду лягу, — сказал он. — Все заперто. Только сигнализацию надо включить.

— Хорошо, милый. Я сама включу.

Она вновь застучала по клавишам.

Сквозь стук, отвлекаясь на выскакивавшие на экране буквы, Люк проговорил:

— Не засиживайся допоздна. Обещаешь?

— Обещаю.

Он ушел, недовольный ею так же, как прочим. Вряд ли можно надеяться на хороший сон.

Задремав ненадолго, он очнулся в душной тьме ночного дома, сел, включил лампу на тумбочке у кровати, спустил ноги, натянул старые джинсы, свитер, позорные шлепанцы. Нечего даже пытаться заснуть. Весь на взводе, словно часовая пружина. На светящемся циферблате чуть больше двенадцати, обычно в это время по телевизору крутят старые фильмы.