А на мосту, соединившем наши разумы, выплеснулась его магия. Его душа хлынула в мою, заполняя собой все. Не осталось уголка, где бы не было его темной прекрасной магической силы и неукротимой любви.

Он оставался во мне, тяжело опираясь о стену. «Фейра… Фейра… Фейра», – повторял он по связующей нити. Его трясло. Меня тоже. Я собралась с духом и приоткрыла глаза.

Риз стоял ошеломленно-зачарованный. Приоткрыв рот, он смотрел на меня. От моей кожи все еще исходило яркое сияние. Вокруг расстилалась темнота, пронизанная точками звезд.

Поначалу мы лишь смотрели друг на друга и шумно дышали. Потом Риз покосился на комнату. На то, что мы сделали. Его губы искривились в лукавой улыбке, ибо картины со стен действительно повалились на пол, а их рамы треснули. Ваза, упав со столика, разбилась на множество голубых кусочков.

– Вычту из твоего жалованья, так и знай, – сказал Риз, целуя меня в ухо.

Я отпустила его плечи, встряхнула волосами и щелкнула его по носу. Он засмеялся и чмокнул меня в висок.

Следы моих пальцев на его коже быстро бледнели. Я смотрела на руки Риза, на знакомые узоры татуировки. И вдруг поняла: если постоянно изображать Риза на бумаге и холсте, мне не хватит бессмертной жизни, чтобы запечатлеть все изгибы его тела, все повороты головы, наклоны шеи. А уж если я возьмусь изображать нас обоих…

Я снова подняла на него взгляд. Темнота и звезды ждали. У их ожидания была цель.

Я поняла: мне всегда будет мало отпущенного нам времени. Сотен и тысяч лет не хватит на все, что я хотела сделать и повидать вместе с ним. На всю мою любовь к нему.

Перед мысленным взором вспыхнула картина: «Торжествующая ночь и вечные звезды».

– Сделай это снова, – хрипло прошептала я.

Риз понял.

Никогда еще я так не радовалась, что моей истинной парой стал фэец. Смертный не выдержал бы такого выплеска сил. А Риз… Он был готов продолжать. Он опустил меня на пол, перевернул на живот и с урчанием вошел в меня глубоким толчком.

Потом мы распластались на ковре, ухитряясь не задеть упавших картин и осколков вазы. И все время, пока мы лежали, мой подарок сиял над нами, как звезда. Изображение красивого голубоглазого и темноволосого мальчишки, которого однажы мне показал Косторез.

Обещание будущего.

Вернулись мы утром, пока Веларис еще спал праздничным сном. Но вместо городского дома Риз перебросил нас к поместью на берегу реки. К бывшему поместью, поскольку на месте дома чернели развалины, а одичавший сад напоминал лесные заросли.

Город скрывался за пеленой утреннего тумана.

Все, что мы говорили и делали в хижине, превратилось в еще одну невидимую крепкую нить, подобную связующей. Когда мы завтракали, Риз не стал пить противозачаточное снадобье, заявив, что в обозримом будущем оно ему не понадобится.

– Ты ведь так и не спросила о моем тебе подарке на День зимнего солнцестояния, – сказал Риз.

Мы шли по заснеженной дорожке сада. Под ногами хрустел гравий. Невдалеке блестела подзамерзшая Сидра. Моя голова покоилась у Риза на плече.

– Наверное, ты выжидал время, чтобы красочнее все обставить, – усмехнулась я.

– Можно сказать и так.

Риз остановился. Я тоже остановилась.

– Вот мой подарок, – сказал он, поворачиваясь к развалинам дома.

Я уставилась на Риза, потом – на развалины.

– Это? – спросила я, подозревая шутку.

– Считай это моим главным подарком и на День зимнего солнцестояния, и на день рождения.

Он обвел рукой развалины некогда красивого дома, сад, полоску берега. Благодаря изгибу местности отсюда открывался потрясающий вид на Радугу, особенно по вечерам.

– Все это твое. Наше. Я купил землю совсем недавно, перед праздниками. Через пару дней сюда явятся уборщики и соберут весь мусор. Потом ремесленники сломают остатки дома.

– Ты купил мне… поместье? – спросила я, моргая.

– Земля принадлежит нам обоим, но дом – твой. Строй его таким, каким пожелаешь. Там будет все, что ты захочешь. Не упускай ни одной мелочи.

Я с трудом представляла стоимость участка, догадываясь, насколько она велика.

Риз прошел несколько шагов. Руки потянулись к волосам – знакомый признак. Крылья он плотно сложил.

– Согласись, городской дом стал тесен. Наша спальня так забита, что не продохнуть. А жить в Доме ветра никто из наших не хочет.

Он снова обвел рукой великолепное поместье:

– Построй для нас дом, Фейра. Вложи в него все самые невероятные мечтания. Он твой.

Я не находила слов. Мысли уже неслись лавиной.

– Но это же стоит…

– Перестань беспокоиться о стоимости.

– И все же…

Я смотрела на заснеженную землю, на развалины дома. Представляла, что́ я бы устроила на освободившемся месте, ощущая дрожь в коленях.

– Риз… это что-то запредельное.

Его лицо сделалось невероятно серьезным.

– Только не для тебя. Ни сейчас, ни когда-либо.

Он обнял меня за талию, поцеловал в висок:

– Построй дом с художественной мастерской, – поцелуй во второй висок. – Построй дом, где у каждого из нас будет по просторному кабинету. Не забудь про большую купель, куда можно залезть вдвоем и куда поместятся крылья. – Поцелуй в щеку. – Построй такой дом, чтобы у всех наших было по комнате. – Поцелуй в другую щеку. – Пусть к этому дому примыкает громадный сад для Элайны и площадка, где можно всласть поупражняться «иллирианским малышам». Не забудь про библиотеку для Амрены и громадную гардеробную для Мор.

Последние слова вызвали у меня приступ смеха, но Риз быстро его погасил особо нежным поцелуем в губы.

– И пусть в этом доме обязательно будет детская. Обещаешь?

У меня защемило сердце. Я поцеловала Риза, потом еще раз и еще. Я целовала его, глядя на удивительный подарок.

– Обещаю, – наконец прошептала я.

Наши слияния в хижине разрушили меня. Снесли все преграды. Частицы моей души, что еще не принадлежали ей, в ту ночь безоговорочно капитулировали перед Фейрой.

А когда утром я показал поместье на речном берегу… Я и сейчас вспоминал ее прекрасное, сверкающее от радости лицо. Этим воспоминанием, как щитом, я прикрывался сейчас, стуча в растрескавшиеся двери Тамлина.

Ответа не было. Я обождал минуту. Вторую. Потом забросил в дом нить магической силы, ловя ощущения и страшась того, что они мне сообщат.