был безлошадным. В том бою, где подбили его ведомого, лейтенанта Суворова, его истребитель получил серьёзные повреждения и его ещё не ввели в строй.

Традиционно прошли с ведомым на малой высоте над колонной с эвакуируемыми из города, покачали крыльями и пошли в набор высоты, когда Санчес вдруг заорал по радио; — Сзади три «брюстера»! Атакуют колонну!

Резко сваливаю истребитель на крыло и ухожу в крутой вираж, ложась на обратный курс. Внизу уже горит санитарный автобус с огромным красным крестом в белом круге на крыше. Ещё одна полуторка, с таким же красным крестом на крыше водительской кабины, съехала с трассы и замерла, уткнувшись в сугроб. Странно, но из её кузова никто не выпрыгнул, хотя пустой она точно не должна быть. Либо у сидящих в ней людей просто сил нет, либо…О втором думать не хотелось.

— Внимание! — не сводя глаз с противника передаю в эфир, — Здесь «Тринадцатый»! Принял бой с тремя «брюстерами»! Дункан, не спи! Шило в воздух, закройте с севера!

Три бандита, сумевшие обхитрить нас и расстрелявшие беззащитных людей, тоже пошли в набор высоты. Запоздало потянулись в строну финских истребителей трассеры зенитного пулемёта, чья позиция была чуть в стороне. Впрочем горячие финские парни на это никак не отреагировали и продолжали маневр, пытаясь занять удобную позицию для атаки.

«Брюстер» противник серьёзный сам по себе, а в умелых руках и вовсе смертельный. Четыре крупнокалиберных пулемёта, большая дальность полёта и приличная маневренность вполне весомый аргумент, даже учитывая меньшую чем у «яка» скорость.

Так мы и кружили с ними, что называется, принюхиваясь и пытаясь уловить тот самый благоприятный момент для атаки. Наконец финны не выдержали и синхронно развернувшись, попёрли на нас. Стрелять они начали издалека сразу втроём длинными очередями и всё небо вокруг нас с Санчесом пронизали дымные росчерки смертельной паутины. Вот только финнам встретилась не беспомощная мошкара, а два злых шершня.

Скольжением уклонившись от вражеских трассеров сами открыли огонь. Расстояние на встречных курсах стремительно сокращалось. Левый ведомый противника, по которому стрелял Санчес, резко перевернулся и отвесно пошёл вниз. Один готов. А вот ведущий, по которому я бил, смог увернуться. На огромной скорости проносимся мимо и краем глаза успеваю заметить рисунок рыси на капоте врага, номер BW-364 сразу за голубой финской свастикой и красную четвёрку на хвостовом оперении. Всё это как в замедленной съёмке отпечаталось в подсознании. Где-то я это уже видел, но вот где, так сразу и не вспомню. Возможно в своей той, прошлой жизни.

Финны, разминувшись с нами, тут же заложили крутой вираж. Удрать от нас у них не получится, тут у нас преимущество в скорости, так что им хочешь-не хочешь, а придётся принять бой.

«Брюстеры» резко разошлись в разные стороны. Очевидно таким маневром они хотели заставить нас пойти парой за кем-то одним из них, давая второму шанс либо атаковать нас, либо, банально, удрать. Вот только мы на эту уловку не повелись. Всё давно уже было отработано. Мы тоже разделились и каждый пошёл за своим оппонентом.

Санчес разобрался с противником быстро. Несколько очередей и вот уже финский лётчик качается на стропах под куполом парашюта. Правда наслаждался видами зимней Ладоги с высоты птичьего полёта он не долго. Взбешённый Санчес очередью поджёг купол парашюта и финн, размахивая руками, словно пытаясь уподобиться птице и таким образом удержаться в воздухе, полетел вниз. Лёд тебе асфальтом, сволочь!

А вот мой оказался далеко не промах. Его «брюстер» крутился как уж на сковороде, не давая загнать себя в перекрестие прицела даже на крохотное мгновение. Чутьё у финского лётчика было просто звериное и все мои трассеры проходили хоть и впритирку, но всё же мимо. Он и сам пытался атаковать, но и мы не лыком шиты. Упускать именно этого финна я не собирался. Вспомнил я кое-что, когда-то в прошлой жизни прочитанное. Если я не ошибаюсь, то передо мной никто иной как Эйно Илмари «Иллу» Юутилайнен, лучший финский ас, сбивший за годы второй мировой войны 94 самолёта, написавший книгу «Я бил „сталинских соколов“» и умерший в 1999 году в свой 85-ый день рождения.

Очередь прошила крыло «брюстера», вырвав из него клочья обшивки. Финн занервничал и заметался. Это тебе не «чаечек» и санитарные колонны расстреливать. Краем глаза замечаю, как в стороне появились ещё два самолёта.

— Тринадцатый! Здесь Дункан! Идём на помощь!

— Справлюсь. Возвращайтесь в район патрулирования.

— Принял! Ухожу в район, — пара «яков» плавно ушла в вираж, ложась на обратный курс.

— Командир, я сверху прикрою, — истребитель Санчеса пошёл в набор высоты. Молодец, не лезет на добычу вожака.

На вираже всё же смог подловить вёрткого финна и всадил очередь прямо в двигатель. «Брюстер» чадно задымил и полез в резкий набор высоты. В верхней точке он свалился на крыло и от него отделилась фигурка человека. Пара секунд и в небе расцвёл цветок купола парашюта. Руки чесались страшно, так хотелось расстрелять этого гада в воздухе, но решил этого не делать. Финна сносило прямо на позиции зенитчиков и там его примут в «ласковые» руки. Лишь бы до смерти не забили.

Только сейчас почувствовал, что я весь насквозь мокрый. Весь бой занял считанные минуты, а казалось, что пару часов.

— Командир, чисто, — Санчес наверху бдит.

— Возвращаемся, — я устало откинулся на бронеспинку.

Опять прошли на малой высоте над Дорогой жизни, покачиванием крыльев приветствуя колонны, везущие в Ленинград Жизнь.

ХРЯСЬ!!! Мой кулак впечатался в столешницу, заставив стоящие на ней чернильницу и пару стаканов с чаем подпрыгнуть. Я был в бешенстве. Точно так же, как совсем недавно дома у Светланы. Передо мной лежали фотографии, на которых были растерзанные пулями маленькие дети. Крошечные тела, залитые кровью, с оторванными ручками и ножками, разорванные пополам. Пули калибра 12,7 мм. и взрослого могут разобрать на части, что уж говорить о детях.

В колонне, расстрелянной финскими асами, с детьми возвращался из командировки в Ленинград фотокорреспондент одной из газет. Вот он и зафиксировал на камеру сам момент и результат атаки на санитарный автобус и грузовик. Другие машины в колонне не пострадали. Нашему особисту Данилину, через знакомого в особом отделе Ленинградского фронта, удалось раздобыть эти фотографии.

— Я хочу увидеть эту тварь! — я не говорил, а рычал. Ненависть просто захлёстывала меня.

— Илья, успокойся, давай без глупостей, — стоящий рядом с белым как снег лицом Гайдар, который тоже видел эти фото, положил свою ладонь мне на плечо.

— Глупости?!! Это по твоему глупости?!! — я