схватил фотографии и потряс ими перед лицом Гайдара, — Да я эту суку голыми руками на куски порву!!!

— А ну, тихо!!! — Данилин громко хлопнул ладонью по столу, — Успокойся, Илья! Ты боевой лётчик, дважды Герой Советского Союза, так что держи себя в руках! Вот, выпей, — он протянул мне наполовину наполненный стакан. Как оказалось, там был чистый спирт, но я влил его в себя одним глотком, не замечая вкуса. Дыхалку перехватило.

— Кто он? — уже спокойно спросил я, отдышавшись.

— Прапорщик Эйно Юутилайнен. На сегодняшний день имеет на своём счету 17 сбитых. Матёрый, сволочь, ещё в Зимнюю отметился.

— Я должен его увидеть.

— А вот теперь я уже и не знаю, стоит ли. Ты его там прибьёшь, а он ещё должен дать нужные сведения. Хотя он сам просил о встрече с лётчиком, который его сбил.

— Всё, я успокоился, — я перевёл дыхание, действительно успокаиваясь, хотя где-то внутри всё ещё клокотала ненависть, — Обещаю, что глупостей делать не буду.

В комнате, куда меня провели, предварительно забрав пистолет, за столом сидел крепкий мужчина в форме с двумя шпалами в петлицах и щитом и мечом на рукаве[55]. Рядом с ним, пристроившись сбоку стола, на табурете расположился молодой парень в очках с круглыми стёклами с одиноким кубиком в петлице[56] и без какой-либо аппликации на форме. А перед ними, метрах в двух от стола, спиной к входу, сидел их собеседник.

Услышав, что кто-то ещё вошёл в комнату, сидящий спиной ко мне финн попытался обернуться. Отчасти у него это получилось и моему взору открылась шикарная картина. Вся левая сторона лица у него представляла из себя один сплошной синяк. Похоже его хорошо отделали зенитчики, в чьи руки он попал сразу после приземления, а может и уже здесь обработали, хотя вряд ли.

— Здравствуйте, товарищ гвардии майор, — сотрудник особого отдела поздоровался со мной первым, — Вот познакомьтесь. Прапорщик Эйно Юутилайнен. Именно его вы сбили. Он очень просил организовать ему встречу с вами и мы сочли возможным пойти ему навстречу. А это, — он кивнул на сидящего сбоку паренька, который тут же вскочил с места и вытянулся в струнку, — наш переводчик с финского младший лейтенант Чувилин.

— Здравствуйте, товарищи, — поздоровался я в ответ, — думаю, что переводчик не потребуется. Я прекрасно говорю по-немецки, да и прапорщик его тоже должен знать. Всё же, как ни как, язык его хозяев.

Я прошёл к столу и старший лейтенант встал и уступил мне своё место, а сам отошёл чуть в сторону. Я положил на стол папку, с которой пришёл, и посмотрел прямо в глаза финну. Он пытался изображать из себя героя, но не выдержал и отвёл взгляд.

— Встать!!! Aufstehen!!! — рявкнул я, едва Юутилайнен отвёл взгляд. От моего рыка даже старший лейтенант вздрогнул, а переводчик аж подпрыгнул на табурете. Юутилайнена словно пружиной подбросило вверх от неожиданности. То, что он знает немецкий я не сомневался. Читал я о нём в своё время и читал его биографию. Интересно мне было. И там было написано, что в небо его потянуло после прочтения книги лучшего немецкого аса Первой мировой войны барона Манфреда фон Рихтгофена. И читал он её на языке оригинала, то есть на немецком.

— Если вы не уважаете старшего по званию, хоть и противника, то и чёрт с вами. Извольте тогда уважать рыцаря Британской империи, — я говорил на немецком и он меня прекрасно понимал, — Вы хотели меня видеть и я здесь. Признаться, я тоже желал этой встречи, но лишь с целью убить вас, Юутилайнен, самым изощрённым способом. Но потом решил, что марать о вас руки, это ниже моего достоинства.

— Большевик говорит о достоинстве? — словно плюнув произнёс Юутилайнен пытаясь при этом изобразить героическую позу. Да, на немецком он говорил вполне свободно, — Какое достоинство может быть у варваров?

— Ах, да. Как я мог позабыть? — мой голос сочился сарказмом, — Ведь вы мните себя частью так называемого цивилизованного мира. Видимо в вашем понимании расстрел санитарных машин, на которых только абсолютно слепой не увидит изображение Красного Креста, это и есть образец поведения цивилизованного человека? Знаете, прапорщик, если бы вы расстреляли машины, в которых едут военнослужащие, то я бы и бровью не повёл. Идёт война, а на войне, случается, солдаты гибнут. Но вы прицельно и избирательно били именно по санитарным машинам, тем самым сознательно нарушая не только нормы международного права, но и элементарные нормы морали. Но и это ещё не самое страшное и на это можно было бы закрыть глаза, но вы расстреляли машины, в которых из города эвакуировали маленьких детей, — я не торопясь, стараясь, чтобы от накатившей ярости не тряслись руки, развязал тесёмки на папке, которую принёс с собой, и вытащил оттуда фотографии, — Вот, полюбуйтесь на деяния рук своих, Юутилайнен, — Я встал и вплотную подошёл к финну, — Вот эту девочку звали Маша. Ей было три годика. Ваши пули оторвали ей обе ножки. Самое удивительное, что она была ещё жива и в сознании, когда её достали из полусгоревшего санитарного автобуса. Она умерла на руках у санитаров. СМОТРЕТЬ!!! — рявкнул я, видя, что Юутилайнен отводит глаза, — Вот это брат с сестричкой. Им было четыре и два с половиной годика соответственно. Их тела разорвало пополам. Они умерли мгновенно. А вот то, что осталось от этих детей опознать кто есть кто не смогли. Видите эту кучу кусков человеческих тел? Это дети. Пять или шесть. СМОТРЕТЬ!!! — финн снова попытался отвести глаза. Было видно, что он побледнел, — Вы, Юутилайнен, убили сразу семнадцать детей. Ещё восемь умерли от ран в больнице. А теперь назовите мне хоть одну причину, почему мы не должны вас повесить после того, как вы убили наших детей?! — я говорил размеренно и не громко, но, видимо, было что-то такое в моих глазах, что заставило финна отшатнуться. Он не удержал равновесия и, плюхнувшись задом на табурет, закрыл лицо ладонями. Его плечи затряслись в беззвучных рыданиях.

— Я…Мы… — он бессильно опустил ладони и поднял лицо с красными глазами, — Мы не знали, что там дети…Поверьте…

— Допустим не знали. Но вы прекрасно видели Красные Кресты на машинах и целились вы именно по ним. Или это входит в ваши европейские ценности, расстреливать санитарные машины и эшелоны? Есть фото, на которых ясно видно, как вы втроём один за другим целенаправленно расстреливаете именно санитарные машины. Вы преступник, Юутилайнен, и вас будут судит как военного преступника. И знаете что? Нашу эскадрилью называют любимчиками Сталина.