моему возвращению. Только он зачем-то приволок кур в мой дом. И сколько я не ругалась и не припиралась — Ру стоял на своем. Я плюнула. Завтра разберусь и выгоню всех к святым праведникам на улицу. У меня курятник есть, там пусть и зимуют.

Утром кур в доме я не нашла. Куда их Ру прятал просто уму не постижимо. Я бросила это занятие, потому что два раза угодила в собственное же защитное проклятье и мне надоело рыскать по темным углам.

Я принялась за готовку и разбор запасов в раздумьях — что бы мне такого съесть. Я как раз доставала из печки первую партию пирожков, когда в дверь постучали.

Ру, сидевший на шкафу, ухнул. Ну, значит свои. Только какие свои могут быть в разгар снегопада?

На пороге стояли все те же. Брендан и Роланд о чем-то оживленно спорили и, войдя, принялись отряхиваться от снега.

— Вы чего это? — удивилась я.

— Лик, а кто будет пятую надпись расшифровывать? У тебя же лучше всех с латынью? Брендан ее вообще знать не знает. Я читаю, но очень бегло. А ты читаешь и говоришь. Кто кроме тебя?

Я вздохнула и приглашающе кивнула.

Только дело у нас ладилось плохо. И это несмотря на то, что у нас уже были расшифровки четырех предыдущих надписей. Расшифровать не получилось ни в этот день, ни в несколько последующих. Я основательно приуныла, а Роланд заметно нервничал. Больше всего его беспокоило, что нас опередят и к каким последствиям это приведет.

Я несколько раз начинала ему рассказывать об ужасах, что творились после обретения ножен, и каждый раз он меня останавливал, потому что меня начинало трясти. Папочка решил, что если наполнить их до краев кровью девственниц, то… Я надолго запомню тот день и крики девушек.

Его рассудок сильно помутился после того, как они открыли тайник. Артефакт не был предназначен отцу. Он тогда положил множество жизней, идя к артефакту буквально по трупам. Все эти ужасы было трудно вспоминать, трудно с ними жить и еще больше хотелось, чтобы этого больше никогда не повторилось.

Именно поэтому меня так пугает все, что связано с этим предметом. Буквально до нервной дрожи. И вот почему я была так рада, когда Роланд нашел надпись в храме. Вполне возможно, что его разум устоит перед этой силой. Надпись ему подчинилась и вообще он и его предки столько лет были хранителями этой тайны. А еще Роланд могучий рыцарь и знает, как держать его в руках. К тому же это его замок и его земля. Эти доводы успокаивали и воодушевляли. Если кто и сможет удержать меч в руках и не сойти при этом с ума, то только он.

Вечером после очередных неудачных попыток расшифровать неподдающиеся слова, я совсем пригорюнилась.

— Мы слишком многого хотим. Старина Эрнст бился над всем этим, я уверен, не один год. А мы хотим вот так наскоком, — сказал Роланд.

— Нам нужна помощь, — согласилась я.

— Я собираюсь съездить в столицу. Отвезу к одному другу все записи. Он должен помочь. Тем более, что у нас есть кое-какие здравые идеи, и мы многое поняли в записях.

— Да, я думаю, что это хорошая идея. Ты доверяешь этому человеку?

— Да. Он в этом точно не стал бы участвовать. И он всегда меня поддерживал. Он заведует королевской библиотекой. Если кто и поможет, то он.

— Отправляйся, не медли.

— Ты не хочешь отправиться со мной? — и он хитро так на меня посмотрел.

— И не подумаю. Мне и тут хорошо. Вон Брендана возьми с собой. Он столицу еще ни разу не видел.

— Нет! — испуганно воскликнул вдруг парень.

Мы повернулись к нему, и я тихонько спросила.

— Брендан? Что?

— Нет, все в порядке. Просто не хочу ехать. Эта столица мне совсем не нужна.

Мы с Роландом переглянулись. Он пожал плечами, а я решила завтра непременно все выяснить. Я и так это откладывала непозволительно долго.

Роланд уехал на следующий день. Он и небольшой отряд оборотней добирались бегом до города. Там они должны были узнать, много ли снега навалило и что с дорогами. Роланд собирался вернуться через несколько дней. Он не планировал оставаться в столице надолго. Неизвестно, сколько времени займет расшифровка последней записи.

И уже через два дня я с удивлением поняла, что мне чего-то не хватает? Я все время была занята, но то и дело мелькала мысль, что вот было бы здорово услышать, что он скажет. Или увидеть его реакцию вот на это. Я обрывала такие мысли, но они настойчиво лезли снова.

Утро на пятый день отсутствия Роланда было мрачным. Снега не было, но и солнышко отказывалось выходить из-за туч.

Я только было собралась сесть с книжкой у печки, как в дверь яростно застучали.

На ввалившемся Брендане лица не было. Белые губы, огромные распахнутые глаза. А потом из них, как только он увидел меня, потекли слезы.

— Брендан? Что? — и я, подхватив парня, усадила его на стул.

Он на него практически рухнул.

— Лика? Я все ждал, я так надеялся, что это не случится. Но они опять за свое. Лика, они ополоумели и сами не знают, что творят.

— Кто?

Но Брендан не слушал меня, взгляд его блуждал по комнате, и он был явно не в себе.

— Тиль, я все хотел поговорить с тобой о нем. Он бы мог помогать по хозяйству. Он же был хороший парнишка. Но я боялся, что ты откажешь. Я знаю, тебе же не положено. Он был такой славный и старательный. Я копил денег, я пытался…

— Что значит был? — уцепилась я за главное.

— Я же почти накопил. А потом думал, что по весне поход будет, и я сумею…

Я подошла к парню и со всей силы ударила его по лицу. Его голова дернулась, но взгляд стал более осмысленный. А потом я выплеснула ему в лицо кружку с холодной водой.

— Я спрашиваю. Ты отвечаешь. Понятно?

— Да, — в глазах парня появилось понимание и где он и кто перед ним.

— Тиль. Сейчас он где?

— В яме.

— В какой яме?

— Его бросили замерзать вместе с остальными детьми.

Я закрыла глаза, а открыв их, принялась с бешеной скоростью одеваться.

— Староста? — бросила я.

— Да, но он не один, с ним почти вся деревня. Их много, Лика, здоровые мужики. Мне не справиться. И тебе тоже. Их там не десять как разбойников, их там большая часть деревни. В замке никто помочь не согласится.