Алёна второй раз за день оказалась на опушке, где стояло несколько низеньких домиков.

Перешагнув порог, девушка вдруг ощутила, как она устала и как сильно занемели руки. Аккуратно сняв с дочери верхнюю одежду, Алёна уложила дочку на кровать. Сама без сил повалилась рядом. Степан устроился на печке.

Ночью Алёне снился её с Тимуром дом, и его бабка, сидящая в углу. Старуха смотрела на Алёну пронзительным взглядом и что-то шептала, но слов разобрать девушка не могла.

Ещё до первых лучей позднего осеннего рассвета Степан разбудил дочь и повёл к женщинам, что ехали в центр. Они взяли её с собой.

А пожилой мужчина вернулся в дом. Он сел рядом с кроваткой, где спала Танюшка, и с умилением смотрел на неё. Его сердце открывалось навстречу этой маленькой девочке, которая была так похожа на его дочь, которой он не смог дать хорошего детства.

Глава 20. Перемены.

Заявление Алёны на увольнение вызвало немало удивлений, в том числе среди коллег. Все привыкли к этой девушке, как безотказно берущей неудобные и праздничные смены, работающей на износ и не проявляющей недовольства. Её жизненное положение считалось настолько плохим, что никому в голову не приходило, что она может уйти с работы по своей воле.

Алёна сослалась на плохое самочувствие и необходимость лечения и обещала вернуться, как только сможет отработать всю смену. Только после этого окружающие заметили, как тяжело даётся этой совсем молодой девушке дорабатывать до утра.

Забирая через несколько смен документы из отдела кадров, девушка чувствовала себя странно. С одной стороны, совсем не было сил продолжать мотаться в центр и выполнять работу, но и остаться на иждивении у пожилого, совсем незнакомого отца, было страшно.

У неё на руках была маленькая дочь, которую надо было одевать и кормить каждый день, а когда она вновь сможет выйти на работу, Алёна не знала. Поборов страх остаться без денег с ребёнком на руках и этим сдержав желание забрать заявление, она вышла на улицу.

Первый снег пошёл, как всегда, неожиданно и уже заметал узкие улочки. Прохожие кутались в свои осенние одежды и спешили укрыться под крышами. А Алёне предстояла поездка в училище. Озябнув и промочив ноги в тающем на асфальте снеге, она всё же добралась до деканата.

Её желание взять академический отпуск за полгода до получения диплома не вызвало радости у сотрудницы училища.

— На каком основании? — строго спросила грузная женщина, обмахивающаяся листочком бумаги, хотя в помещении было совсем не жарко.

— Плохо себя чувствую, — ответила Алёна.

Женщина подозрительно взглянула на неё.

— Такая молодая, а уже больная? — с усмешкой спросила она и продолжила: — Заключение врачебной комиссии где? Получение академического отпуска — строго регламентированная процедура: для его оформления нужны основания, а не слова.

— Мне назначено обследование, но времени на него нет, — проговорила Алёна, — а ещё ребёнок маленький, ей тоже лечение нужно.

Сотрудница взглянула на правую руку Алёны, с которой она уже сняла обручальное кольцо.

— Понятно, — поджав губы, сказала она, — ребёнка прижила, в этом ума много не надо, а доучиться — никак.

— Перестань, Зинаида, — услышала Алёна голос позади себя.

Оглянувшись, она увидела старичка-профессора, что преподавал у них в училище. Раньше он вёл курсы в столичных ВУЗах, а на старости лет уехал к родителям и взял небольшую нагрузку для местных студентов. Уровень слушателей был намного ниже привычного ему, но без преподавания профессор просто не мог и мирился с тем, кого ему приходится обучать.

— От хорошей жизни академический отпуск не просят, — сказал он и, внимательно посмотрев на Алёну, продолжил: — Ты разве не видишь, что девушка вся дрожит от холода, лучше горячий чай предложи, у нас много, — он кивнул в сторону пару чайников, стоящих в углу, — а ей ещё домой ехать: простудится, разболеется, с кем ребёнка оставит?

— Пусть в столовую идёт, там и греется, — недовольно ответила женщина, — у меня здесь документов много, вдруг обольёт.

Профессор строго посмотрел на неё. Его авторитет был непререкаем, а самого старичка всячески оберегали представители местного управления, поскольку его имя позволяло выбить на ремонт и содержание училища хоть какие-то средства.

— Дай ей передышку, — закончил он, — силы наберётся и закончит обучение.

— Да им, молодым, только бы ничего не делать, — ответила сотрудница, начав искать образец заявления на предоставление отпуска.

— Зря ты так о молодёжи думаешь, — сказал профессор, — они трудолюбивее нас с тобой бывают. Не все, кончено. Но кто хочет в люди выбиться, те ночей не спят: и учатся, и работают.

Он ободряюще кивнул Алёне и скрылся между стеллажами кабинета.

Получив желанный отпуск, девушка направилась домой. Силы в ногах совсем не осталось, Алёна не понимала, почему. Вроде ничего не делала. Раньше она бы и не заметила усталости после такого дня. А сейчас еле шла по направлению к автобусу.

По старой привычке села на тот, что следовал до её деревни, и вышла на конечной остановке, пропустив поворот, где надо было сойти, чтобы добраться до лесной деревни по сторонней тропинке. Да и идти там одной было страшно. Алёна плохо помнила, где начиналось ответвление в нужную ей сторону.

Оказавшись в своей деревне, она с опаской оглянулась вокруг. Знакомых рядом не было, и она решила, что сможет проскочить к своему дому, раз уж оказалась здесь: забрать книгу, часть оставленных вещей и потом быстро вернуться к отцу.

Время было не позднее, и Алёна надеялась, что Тимур ещё на работе.

Проходя мимо дома свекрови, она хотела зайти к ней, объясниться, поблагодарить за помощь. Но не стала: боялась, что если нарвётся на осуждение, а иначе мать Тимура и не могла отреагировать на бегство невестки, то у неё не хватит сил выдержать это.

Дойдя до своего дома, она с радостью заметила, что в окнах нет света.

«Значит, Тимур ещё в мастерской», — подумала она и зашла внутрь.

Алёна зашла в тёмный дом. Темноту она не любила с детства, ей постоянно казалось, что там внутри что-то есть. Ночами она даже слышала звуки, скрип половиц, тихий звон посуды, но не придавала значения. Она всегда жила с кем-то, и эти звуки можно было списать на передвижение других людей. И только сейчас, стоя посреди дома, окружённого ноябрьской мглой, она подумала, что звуки из детства были неслучайны. Что тайное преследовало её давно, но она не хотела замечать этого.

Не желая привлекать внимание людей, что могли пройти рядом с её домом, Алёна зажгла в комнате самую маленькую лампу, что служила ей ночником в длинные