– Кому?

– Обоим. А ему – не только голову…

1

Во сне он опять блуждал по катакомбам. Бесконечно долго спускался по гладкому покатому полу, пока вдруг не понял, что остался совершенно один.

– Эй!

Звука не было. Вместо него изо рта, как если бы он находился в воде, выплеснулся рой крохотных воздушных пузырьков. Он повернулся, попытался броситься обратно, но покатый пол опрокинулся, превратившись в немыслимо крутой, почти отвесный спуск.

– Нет!

Ноги скользнули в пустоту, но ощущения падения не было. Он словно плыл или летел, всем телом опираясь на плотный упругий воздух.

Впереди показался свет. Круглое пятно далекого выхода, забранного толстыми тюремными прутьями.

– Нет!..

Просыпаясь, Жан резко оттолкнулся обеими руками от подушки, рванулся назад, ударился затылком о стену, и замер, бессмысленно моргая склеенными вином ресницами.

– Доброе утречко, – издевательски пропел рядом чей-то сладенький голосок.

– Какого черта… – Жан машинально потер ладонью ушибленный затылок.

– Что, во сне муж на своей жене застукал? – участливо поинтересовался тот же голос, – поделом тебе…

Сообразив, наконец, где он находится, Жан потянулся вперед и заглянул за стол.

– Брюки пока мои одевай. И халат, – мужчина затолкал кучку щепок внутрь небольшой печки-буржуйки, захлопнул дверцу, встал и старательно отряхнул колени, – ваше хозяйство Клод позже принесет.

Жан тревожно оглянулся на кровать.

– Спит она… есть будешь?

– Ещё бы не буду! – Жан единым духом влетел в брюки, – здравствуй, Рене.

Маленький круглый Рене довольно ухмыльнулся.

– Пошли, солью.

Поднимая со стола кувшин, поманил его в угол, к водруженному на табурет тазу.

Жан намылился, согнулся над тазом, подставил под струю воды сложенные лодочкой ладони.

– Давай… Ох! – от ледяной воды на мгновение занялось дыхание, – ещё! – с наслаждением вымылся, потом стянул с плеча Рене полотенце и растерся.

– Халат…

Сзади послышался кашель.

– Этьена! – как был, полуодетым, Жан метнулся к ней, помогая перебороть приступ, приподнял ей голову, платком вытер губы, и растерянно уставился на розоватое пятно на ткани.

– Да вино это! Вино, – Рене отобрал платок, бросил обратно на табурет, – всю ночь, пока ты дрых, отпаивали… Простуда у неё, понял? Потому и кашель. Ещё и сопли будут… иди жрать, наконец.

Доре опустил девушку на подушку, подоткнул одеяло.

– Халат надень, ещё твоих соплей тут не хватало…

Чуть ли не насильно подняв с кровати, Рене натянул на него халат, прищурился и насмешливо фыркнул:

– Ну и видок у тебя!

Жан обвел себя взглядом.

– Да уж, пугало…

(Ещё бы не пугало, если чужие брюки свободно сидели у него на талии, но далеко не доходили до лодыжек, а из широких рукавов халата почти по локоть торчали голые мускулистые руки.)

– Кто бы мог подумать, – не выдержал и ехидно добавил Доре, – что на твой скелет когда-нибудь нарастет столько мяса.

– Не больше чем на твой, только у меня места меньше… – беззлобно отшутился Рене, – ну, за встречу, – он расставил на столе кружки и разлил по ним темно-вишневое домашнее вино.

– Ты меня, – покосившись глазами на кружку, смущенно произнес Доре, – извини за вчерашнее. Я не должен был…

– Ладно, проехали, – отмахнулся Рене.

– Твоя жена, наверное, черт знает что обо мне подумала?…

– Да уж, было на что посмотреть… – не смущаясь, подтвердил Рене, – темпераментно сыграл, мерзавец…

«Кретин – я!..»

– Ладно, не переживай. Она у меня классная девчонка, и всё прекрасно понимает. На самом деле, это я сглупил. Видел же, что у тебя нервы на пределе, и всё-таки не удержался… Ладно, за встречу!

Мясо, сыр, толстые ломти ноздреватого хлеба, примятые соленые огурчики… Они оторвались от еды, только вылизав всё дочиста.

– Да, ну и ночка, – отвалившись от стола, Рене оперся спиной о стену, – откуда вы взялись?

– Долгая история.

– Ничего, время терпит.

Жан задумчиво взял в руки пустую кружку.

– Я сам мало что знаю, – он поставил кружку обратно на стол, – а понимаю ещё меньше…

– Ну, подцепить девчонку тебе это не помешало, – не удержался, чтобы не поддеть Рене, – везет же некоторым.

– Скорее уж, она меня подцепила, – взгляд непроизвольно метнулся к кровати, – я напился, подрался с офицером, потом попытался удрать от патруля. Ну и… она перестреляла половину солдат и притащила меня к себе.

– С огоньком девчонка… Это оттуда? – посерьезнев, Рене указал глазами на его грудь.

– Да.

– А сейчас?

– Вышли прогуляться, ну и… напоролись.

– Случайно?

– Не знаю… – Жан невольно опустил глаза, мысленно обругал себя трусом, вскинул голову и четко произнес, – нет. Её искали. Возможно, нас обоих, но её – точно искали.

– Да, веселенькое дело… Она в Сопротивлении?

– Да, – кивнул Доре.

– Ясно, – протянул Рене, – значит, ищут и те, и эти. Знаешь, с кем она связана?

– Нет.

– Значит, не дураки.

– В последнее время дураком обычно оказываюсь я, – невесело усмехнулся Доре.

– Ты – везунчик, – рассмеялся Рене, – сцепиться с патрулем, познакомиться с такой милашкой и заплатить за всё одной маленькой дыркой. Везунчик, и всегда им был.

– Да ну тебя, – Доре встал и нервно закружился по подвалу, – я серьезно. Нам надо убираться из города, и как можно быстрее.

– Ладно, что-нибудь придумаем…

Доре раздраженно отмахнулся.

– Сядь, – жестко приказал Рене. Жан автоматически сел, – если серьезно, то ты и так, похоже, наломал дров. Так что сиди и не рыпайся.

– Рене, у вас с Клод могут быть из-за нас очень крупные неприятности.

– Дурак. Этот подвал я для своих интимных встреч оборудовал, что ли?…

– Я действительно, идиот, – с изумлением глядя на этого нового, незнакомого ему Рене, медленно протянул Доре.

– Везунчик…

2

Наверху дважды стукнули по крышке люка.

– Не волнуйся, – не давая ему испугаться, успокоил Рене, – свои.

– Добрый день.