– Я не крал пятьдесят пять рублей…

Военный улыбнулся, показывая белые зубы:

– Знаю… А закон о передвижении иностранцев по территории СССР вы, видимо, не знаете? Жаль. Уехали за две тысячи километров от Москвы! Где разрешение? По-доброму прошу, берите вещи, и выходим…

Эрвин заходит в купе. Снимает с полки чемодан. Смотрит на окно, оно полуоткрыто. Эрвин быстро втискивает свое тело в дыру и вываливается головой на железнодорожную насыпь. Поднимает облако серой пыли.

Дует ветер пустыни. Мелодично звенят верблюжьи колокольчики. Кричат погонщики. В здании кинотеатра «Спартак» показывают фильм «Мост Ватерлоо». До начала сеанса в фойе кинотеатра дают двадцатиминутный концерт.

Зрители смотрят на небольшую, сколоченную из досок сцену, где очень толстый человек в цирковом трико с блестками поднимает тяжелые гири. При этом человек пукает. Точнее, ртом он ловко изображает пуканье. Это вызывает хохот у ожидающих начала сеанса зрителей.

Вслед за пукающим атлетом выходит молодая женщина с аккордеоном. В женщине мы узнаем Анну Шагал. Она садится на табурет, кладет на колени аккордеон, растягивает мехи и начинает петь. Узбекские женщины, мужчины, дети слушают певицу. Подходят новые посетители, рассаживаются, громко окликают друзей. Анна поет. Появился Эрвин, в полосатой шелковой рубашке, садится в задний ряд и смотрит на певицу. На его лице – счастливая улыбка.

Анна в пении, мельком раза два взглянула на незнакомца, не узнала.

Раздается резкий звонок, приглашающий в кинозал.

Все с шумом встают со стульев. Никто не обращает внимания на поющую. Та прерывает пение на высокой ноте, встает, застегивает мехи аккордеона и идет к кабинету директора кинотеатра. Эрвин, не переставая улыбаться, приближается к ней. И тут его останавливает, тоже с улыбкой на лице, розовощекий лейтенант НКВД – тот, от которого Эрвин сбежал в поезде.

– Нашел все-таки свою жидовочку?

Эрвин отталкивает лейтенанта и зовет:

– Анна!!

Его голос теряется в резких звонках, извещающих о начале киносеанса.

Эрвина взяли под руки двое в пестрых узбекских тюбетейках.

Анна вошла в кабинет директора кинотеатра, не оглянувшись на суету в фойе.

Со стен улыбаются ослепительными улыбками Мэри Пикфорд, Дуглас Фербенкс, Пола Негри, Любовь Орлова и другие. Под ними сидит директор, считает деньги. Директор – крупнотелый, одноногий мужчина. Во рту – металлические зубы, на голове – тюбетейка. Анна кладет аккордеон на стол директора. Директор прерывает счет денег, поднимает голову:

– Злишься, когда я даю звонок, а ты еще поешь?! Знаю, злишься… Я взял тебя на работу зачем? Потому что ты красивая… А пение твое никому на хрен не нужно – ни мне, ни зрителям… Азиз пердит – это хорошо! Это нравится зрителям… Видишь деньги? Здесь недельная выручка. Сними трусы, сядь на стол, подними ноги. Больше ничего от тебя не требуется. Я досчитаю эти бумажки, половина мне, половина – тебе… И так будет каждый раз, как сядешь на стол без трусов…

Анна резко наотмашь ударяет директора по лицу. Директор выдержал паузу, потом встал, ловко пользуясь костылем, подбежал к двери. Запер ее на ключ.

– На днях тобой интересовались. Товарищи из НКВД. Я сказал: «Анна Шагал очень хорошая работница, дисциплинированная».

Директор снял пиджак. Стал расстегивать пуговицы на сорочке. Улыбнулся:

– Картинки тебе покажу…

Директор оголил грудь – сильную, мускулистую. На правой части груди – портрет Сталина, на левой – портрет Ленина. Вожди, нарисованные в профиль, глядят друг на друга. Искусный татуировщик добился чрезвычайного сходства. Насладившись произведенным эффектом, директор стал расстегивать ширинку брюк.

Анна посмотрела на дверь, которая находилась за директорским столом. На дверях замок.

– Ключи у Музафара. Позвать его? Он откроет… – смеется директор.

– Позовите.

– Музафар!

Анна зашла за стол, резко рванула ручку. Дверь открылась. Это удивило и ее, и директора. Анна побежала по узкому, тесному коридору. Директор вскочил со стула, помчался за Анной. Они бегут недолго.

Темный коридор вывел их к заднику киноэкрана, на котором гигантское изображение Вивьен Ли целуется с гигантским изображением Роберта Тейлора.

Узкий проход между экраном и стеной кончился. За полотном экрана слышны голоса зрителей. Директор настиг Анну, повалил на пол.

Анна отпихивает одноногого насильника. Жалобно просит:

– Шамиль Алимович… Не надо… Пустите…

Директор рвет платье. Анна тихо скулит:

– Шамиль Алимович…

Директор пытается оттащить одну ее ногу от другой. Гигантские Вивьен Ли и Роберт Тейлор танцуют вальс. Анна нащупала в темноте что-то тяжелое, похожее на кирпич, и со всей силы опустила на голову директора.

Директор сник, стих.

В машине НКВД сидят Эрвин, в полосатой сорочке и соломенной шляпе, военный и двое смуглых, с узкими глазами мужчин. Все молчат.

Машина подъехала к глиняному забору. Двое узкоглазых что-то крикнули. Выбежал голый мальчик, открыл ворота. Машина въехала во двор, где горит костер и готовятся шашлыки. Военный говорит Эрвину:

– Хоть мне и велено вас арестовать и конвоем отправить в Москву… Но Восток есть Восток… Гость – святой человек, поэтому к столу…

Узбекская семья сидит вокруг низкого стола, на котором восточные угощения: плов, шашлык, зелень, фрукты, две бутылки водки. Видно, что все пьяны. Голый мальчик играет на дойре очень красивую мелодию.

Военный, расстегнув китель, положил рядом кобуру с пистолетом, поет под мелодию дойры. Эрвин слушает романтическое пение работника НКВД. Двое в пестрых тюбетейках шепчутся, разливают водку.

В соседнем дворе стоят двое: хилый мужчина и женщина с огромным животом. Беременная женщина просит мужа:

– Сбей айву… – Беременная показывает на айвовое дерево, где в листве желтеют крупные плоды. – Очень хочу кислое… Руфат, прошу…

Мужчина нехотя поднимает увесистый камень, кидает. Пролетев в листве, камень упал… на голову поющего военнослужащего. Это было так неожиданно: он пел и вдруг в лицо камень. Военнослужащий упал в траву. Мальчик перестал играть, все повскакали с мест. Военнослужащий лежит без сознания, на лице кровь. Эрвин, в какой-то момент поняв, что внимание всех приковано к военнослужащему, отступил в темноту и побежал.

Американский капитан бежит по улицам Хивы. У кинотеатра «Спартак» темно, тускло мигают лампочки на рекламном щите. У щита стоит привязанный осел. Незнакомый человек стоит рядом.

– Сеанс кончился? – спрашивает Эрвин.

– Кончился…

– Вы знаете женщину Анну? Она здесь в кинотеатре поет на аккордеоне…