Как видишь, я с тобой вполне откровенна.

– А шприц? – быстро спросила Дина. – На кой черт нужен шприц? Я же видела!..

– Ну, это очень просто. – Бабушка Нина грустно улыбнулась. – Ты слушала невнимательно. У здухачей есть одна слабость. Они могут действовать лишь тогда, когда спят. Только дух спящего обретает свободу. Чтобы освободить его, люди тысячи лет ищут различные способы. Но и сегодня шприц – самый простой и быстрый. До сих пор не придумано ничего лучшего. Я не припоминаю никого, кто научился бы погружать себя в сон без внешнего воздействия… Теперь ты знаешь все, что тебе нужно знать.

– Для чего? – В голосе молодой женщины осталась только горечь.

– Чтобы принять решение.

Дина оцепенела. Тело налилось свинцом; сердце едва трепыхалось под этой сдавливающей тяжестью; потолок, казалось, придавил голову…

– Неужели нет никакого другого способа? – в отчаянии проговорила она. Выбор, который стоял перед нею, был слишком тяжел. Впрочем, на донышке разума покоился готовый ответ. Она уже знала, каким будет ее решение, причем знала давно. Еще с того времени, когда в ней зарождалась новая жизнь. Она до последних дней ощущала нерасторжимую связь со своим сыном. Связь, которая теперь была под угрозой.

И все эти люди… Для чего они находятся рядом? Не для того ли, чтобы окончательно разрушить ее хрупкое существование?.. А если она сделает выбор, то как будет жить с этим ПОТОМ? Легче умереть самой, чем приговорить к смерти одного из любимых людей…

– Другой способ? – переспросила цыганка. – Может быть, и есть, но он не годится для нашего случая.

– Почему?! – Дина подалась вперед. В ней промелькнула слабая искорка надежды. – Я справлюсь!

– Дело не только в тебе. И даже совсем не в тебе… Пойдем. Ты должна кое-что увидеть.

С того момента, как Дина фактически доверила бабушке Нине судьбу своей семьи, в словах и жестах старой цыганки появилась спокойная властность. Она приняла на себя ответственность за чужие жизни и осознавала, что это всегда дорого обходится.

Вместе они прошли в ту часть дома, где Дина еще не успела побывать. Бабушка Нина привела ее в маленькую спальню, в которой помещались только кровать, тумбочка и нечто, похожее на игрушечный алтарь. Свет единственной лампочки был приглушен абажуром. В этом тусклом свете все казалось серым и безжизненным.

Дина остановилась на пороге, потому что шестым чувством ощутила близость смерти. Старуха жестом поманила ее к себе. Преодолевая отвращение, Дина вошла и замерла у изголовья кровати. Потом заставила себя опустить взгляд.

Сколько можно играть в прятки с собственным подсознанием? Рано или поздно ужасные вещи все равно становятся очевидными – рядом с тобой, поодаль от тебя или… в зеркале.

* * *

То, что неподвижно лежало перед ней, было человеческой руиной. Дина с трудом узнала глухонемую девушку в обтянутом кожей скелете землистого цвета. Правда, теперь никто не назвал бы несчастную девушкой. Существо без возраста и пола, почти мумия, оболочка, из которой кто-то одним вдохом, длившимся целую ночь, высосал жизнь. Глаза оставались открытыми, только это ничего не меняло – они казались двумя обломками раковины, покрытыми грязным перламутром. Но кое-что осталось на самом донышке выжженного сосуда и теперь дотлевало внутри, словно замурованное заживо, и слабо дышало сквозь ноздри, как через отверстия в глиняной стене…

Дине было страшно, но теперь она не могла оторвать взгляда от тяжелобольной или умирающей. Второе, пожалуй, было намного ближе к истине. Но как называется смертельная болезнь? Да и болезнь ли это вообще?! Бактериологическое оружие? Какой вирус убивает за сутки? Может, и есть такой, однако в этом доме никто и не думает об опасности заражения…

А видимые симптомы? О них почти нечего сказать. Крайняя изможденность и абсолютно пустой взгляд, направленный в потолок. На появление двух женщин лежащая никак не отреагировала. Вряд ли она ощущала хоть что-нибудь.

Дина не могла понять, действительно ли она улавливает запах тления, витающий в комнате. Во всяком случае, через минуту ей стало дурно, и старой цыганке пришлось поддержать ее под локоть. Потом Нина сказала:

– Прошлой ночью она спасла тебя и твоего сына.

Дина была потрясена тем, что увидела. Но еще больше тем, что абсолютно чужой человек пожертвовал ради нее всем.

– Неужели… Неужели ей нельзя помочь?

Старуха покачала головой.

– Вряд ли. Слишком много энергии потеряно. И утечка продолжается; я не могу перекрыть канал. Одной ногой она уже ТАМ и, кажется, сама не хочет возвращаться… Такое случается. Этот мир далеко не лучший… Мне очень жаль. Меня и Цезара не было рядом, чтобы прикрыть тебя и твоего сына. Внезапная атака. Несчастная приняла весь удар на себя.

Дина зажмурилась, чтобы сдержать рыдание. Цезар неслышно приблизился сзади, взял ее под руки и вывел из комнаты, где умирала Мария. Проводил по длинному коридору, напоминавшему теперь переходы морга, и снова усадил в кресло. Предложил выпить, но она отказалась.

Бабушка Нина пришла и села напротив; ее лицо превратилось в маску, не выражавшую никаких эмоций. Она не могла себе этого позволить.

– Я виновата… Это все из-за меня… – прошептала Дина. – Я идиотка. Я ведь пыталась сбежать…

– Глупости, – оборвала ее цыганка. – Я показала тебе Марию не для того, чтобы ты до конца жизни терзалась чувством вины. Это противостояние отличается жестокостью и безжалостностью; бедняжка знала, на что шла. А ты, кажется, не знаешь до сих пор… Ты спрашиваешь, есть ли способ. Есть. Этот способ – война. Прошлой ночью ты побывала в эпицентре сражения, почувствовала, каким может быть нападение здухача, а ведь это еще цветочки… Сейчас силы почти равны, и если твой сын будет с нами – в чем я, кстати, не уверена, – то мы скорее всего победим. Однако цена победы может оказаться слишком высокой. Например, с ним случится то же самое, что случилось с Марией. Я не говорю о миллионах других жизней. Как тебе такой исход?

– Война?.. – оторопело переспросила Дина.

(Ее все еще не оставляло дурацкое подозрение, что она смотрит мистический фильм и по-детски отождествляет себя с главной героиней, а на самом деле все происходит не с нею… Кроме того, многие слова звучали просто дико в устах помрачневшей старухи. «Эпицентр», «противостояние», «канал»… И потом, кажется, что-то о «гравитационных аномалиях», «вспышках на солнце», «нарушениях физических законов»… Нет, это не фильм. Это изощренный, циничный и точный репортаж о том, что произойдет вскоре. Неотвратимость? Дина поняла, что это означает. И еще открыла для себя абсолютную достоверность предчувствий… Репортаж из будущего. Вот только репортер, сообщавший «плохие новости», почему-то напялил на себя нелепую личину, к которой больше подошли бы забубонный лексикон старых проклятий и психологическое оружие темных суеверий…)

– Да, – со вздохом подтвердила цыганка. – Но война за пределами твоего понимания. Ни стрельбы, ни танков, ни бомб, ни ракет. Ничего подобного. Вместо этого – ураганы, землетрясения, наводнения, извержения вулканов, ледниковый период, катастрофы и черт знает что еще. В общем, ад покажется санаторием. Результат тот же – смерть. Тихая, без крови – для здухачей. Чаще всего такая, какая ждет Марию. Для обыкновенных людей – взбесившийся мир, извращенная природа. В конце концов уничтожение без всякой надежды на спасение. А таким, как ты, уготовано безумие. Догадываешься, почему? Да-да, твой сын. Все из-за него. Он будет спать, и ему будут сниться СНЫ. Ужасные, кошмарные, неописуемые и непереносимые вещи. Но что хуже всего, он будет терять энергию, отдавать собственную жизненную силу в обмен на силу здухача. Ты справишься с этим? Представь себе, что ты почувствуешь, когда увидишь, как из твоего сына по каплям уходит жизнь… И у тебя уже не будет возможности его разбудить. Разбудишь – и потеряешь его сразу же. Навсегда.