— Здравствуй, красавица, — вкрадчиво сказал он. — Ты скучала по мне?..

Игорь

Город с его суматохой, отступил назад. Здесь, в частном секторе, на высоком берегу реки, цивилизация отступала прочь, не забывая оставить в первозданном теле природы зияющие раны. Стихийные свалки, понатыканные мачты электропередач с гудящими проводами, столбики, торчащие из земли, как грибы и незавершенная стройка из белого кирпича смотрелись здесь нелепо. Полуразвалившийся домик-будку непонятного назначения, аборигены, шедшие к дачному поселку через мост, использовали в качестве туалета. Рядом валялся мусор: рваные пакеты, смятые газеты, бутылки из пластика и стекла, использованные презервативы, и прочий хлам. На берегу, свесив ножки с крутого обрыва, сидел какой-то алконавт и вкушал дешевую водку прямо из бутылки.

— И почему люди не летают, как птицы, а бухают, как свиньи? — меланхолично бросил в пространство Никита.

Я покосился на него, но ничего не ответил. Сейчас нам следовало спуститься к мосту и перейти через него на другой берег реки, но как назло по узкому железному полотну медленно двигалась какая-то баба, толкая вперед нагруженную тачку. Обойти ее не было никакой возможности, поэтому мы терпеливо ждали. По темнеющему небу неслись рваные грозовые тучи, темные снизу, с лохматым белым кантиком. Где-то далеко отчетливо виднелась золотая маковка церкви, ловившая последние солнечные лучи. Над черной водой носились жирные чайки, выискивая зазевавшуюся добычу.

— Красиво тут, — мечтательно сказал Никита, всматриваясь в торчавший из-за деревьев золотой купол. — И город рядом, не надо париться с транспортом.

— По-моему, это не очень удобно, — возразил я, мотнув подбородком на ползущую, как улитка, женщину. — К поселку с этой стороны можно только через мост пройти, а он, как видишь, довольно неудобен. Общественный транспорт туда тоже не ходит. Так что всю рассаду дачникам приходится таскать на себе.

— Откуда ты знаешь?

— Так я по всему городу езжу, товар предлагаю. Там, в поселке, тоже магазин есть, маленький, но регулярно делающий заказы. Пиво очень хорошо идет, лимонад, мороженое… Правда, мороженым я не занимаюсь… Магазин прямо у дороги стоит, но ехать туда не на чем, если сам не водишь. Поэтому я, к примеру, когда заказы принимать иду, всегда доезжаю сюда на автобусе, а потом пешком через мост.

Никита почесал нос и с тоской обернулся на город.

— Юлька, наверняка уже в кабаке гуляет. Это же рядом, если я не ошибаюсь?

— Не ошибаешься. Если дворами, так и вовсе в двух шагах, — ответил я

Баба наконец-то съехала с моста и остановилась, перевести дух, с сомнением глядя на крутой подъем. Никита шагнул на мост и, пройдя несколько шагов, недовольно нахмурился, увидев, что я, подхватив тележку, помогаю женщине подняться наверх.

— Спасибо, сынок, — с благодарностью выдохнула женщина. — Быстро же ты в город вернулся.

— Когда? — не понял я, а потом, озаренный, поставил тачку на землю и бросился вниз, к нетерпеливо ожидавшему Никите.

— Она видела Олега, — выпалил я. Никита округлил глаза.

— Сегодня?

— Видимо, да. Значит, Олег сегодня точно был у своей бабы. И мы его найдем.

— Ты звонил?

— Телефон выключен. Идем?

Никита ходко потрусил по мосту. Его шаги гулко отдавались в железном покрытии. Я поспешил следом, чувствуя неприятный холодок. Целеустремленность этого парня мне не нравилась. Никита напоминал взявшую след ищейку, готовую вытащить из норы и растерзать зазевавшуюся лисицу, как бы та не путала следы. В голове назойливо зудела мысль: правильно ли я поступаю, отдавая брата на заклание? С одной стороны — Олег явно перешел все границы. С другой… Зов крови, от которого никуда не деться…

Я вспомнил холодные пальцы, вцепившиеся в мое горло, и сомнения отступили. Никита почти бежал по мосту, забыв о том, что дороги к даче не знает и ему все равно придется подождать меня. Перейдя мост, он остановился и дернул подбородком, мол, куда дальше. Я не ответил, так что назойливому журналисту пришлось потерпеть.

— Далеко дача? — нетерпеливо спросил Никита. Я почувствовал волну раздражения.

— Да шут его знает. Я там всего раз был пару месяцев назад. Только бы дождь опять не ливанул. Там дорога ужасная, сплошная глина…

— Ну, так пошли… — Никита приплясывал на месте. — Как дом хоть выглядит?

— Нормально он выглядит. Небольшой, капитальный, из красного кирпича. Ворота из листового железа, вроде бы тоже красные. Найдем. Тут таких домов немного. Я еще помню, там с одной стороны какая-то развалюшка, а с другой царские хоромы. И еще за ними сразу лес начинается, больше домов нет.

— На краю поселка что ли?

— Вроде того. Тут поселок подковой выстроен. Интересующий нас дом где-то слева…Или справа…

— Так слева или справа? — раздраженно переспросил Никита.

— Да не помню я, чего ты пристал. Я в прошлый раз сюда со стороны шоссе попал, меня привезли. А уходил я через мост. Так что могу и перепутать…

Я с сомнением посмотрел на разделявшуюся на две части тропинку. Никита замолчал и уставился в темнеющий лес. Где-то неподалеку застрекотали сороки, взвыл мотор большой, тяжелой машины. Комары истерично пищали в ушах, лезли в глаза и нос. Я сломал ветку и начал отмахиваться от насекомых.

— Ну? Идем или как? — осведомился Никита. Его голос хрустел ледяной коркой, да и взгляд бы нехороший.

— Направо, — махнул я рукой. — Точно. Я оттуда вышел. Там еще дерево должно быть поваленное.

Никита кивнул и свернул вправо, но теперь он уже не торопился, зорко всматриваясь в окрестности. Я же неожиданно для себя почувствовал невероятную ярость. Собственно, почему я должен отчитываться перед совершенно незнакомым мне человеком, поправ все законы собственной семьи? Руки против воли сжались в кулаки, а взгляд то и дело спотыкался об узловатые сучья, валявшиеся вдоль тропинки. Бильярдный шар, запутавшись в ребрах, вдруг резко взлетел вверх и ударил по темени изнутри с такой силой, что казалось, этот звук услышал и Никита. Он вдруг резко обернулся и с подозрением уставился на меня.

— Ты чего?

— Голова болит, — пожаловался я. — Иногда прямо такие приступы мигрени бывают, будто шар по всему телу катается…

— Шар? — со странной интонацией сказал Никита. — Шар… да, мигрень, это серьезно. У меня друг от мигрени мучается, хотя совсем еще молодой. Даже коньяк пить не может. Ты… это… вперед иди. И дорогу будешь показывать, и, если вдруг свалишься, я тебя успею подхватить. Все равно нам на тропинке двоим не поместиться…

Глаза у него были голубые-голубые, и очень честные… как у змеи…

Я пошел вперед. Путь много времени не занял. Довольно быстро я увидел и поваленный клен — сорное деревце, по слухам, завезенное зловредными американцами. От Америки вообще один вред. Они подарили нам кока-колу, колорадского жука, Макдональдс и американский клен, растущий где угодно, если там находилось хоть немного почвы. Небо темнело с невероятной быстротой. Тучи сталкивались и слеплялись в одно тяжелое ватное месиво чернильных оттенков. Устрашенное этим могуществом солнце отступало к западу, стыдливо краснея. Птицы замолкали, не было слышно и кузнечиков, предусмотрительно спрятавшихся от стихии.