в виде концентрических дорожек синусоидальных тонов разной частоты, а также неподвижная планка со щелью, ширина которой изменялась от центра диска к его краю в зависимости от длины нанесенных на диске синусоидальных тонов, равная длине периода соответствующей синусоиды в каждом месте диска. Частота тонов при этом возрастала от центра диска к его периферии. Свет, модулированный диском, попадал на фотоэлементы, где он вырабатывал соответствующий фототок, через усилители поступавший на стереонаушники.

Евгений Мурзин. Конструкция визуального протеза для слепых. Иллюстрация из авторского свидетельства № 151060

Оптомеханическая система протеза настраивалась таким образом, что на фоне четкого прослушивания контрастных линий, соответствующих контурам предметов, можно было различить слабое шумовое звучание светлых пятен для определения освещенности внутри контуров. При этом была предусмотрена возможность изменения параллактического угла системы путем перемещения специальной планки вверх-вниз с помощью мышц лба пациента при желании определить расстояние до того или иного предмета.

Мурзин предполагал, что с практикой незрячий пользователь может научиться расшифровывать сложные звуки, произведенные этим аппаратом, как полноценное замещение ви́дения.

8. Гибель утопии

8.1. Утопия и антиутопия

Государство держит в руках дубину, которой бьют всего один раз. Но по голове.

В. В. Путин[370]

Смерть Ленина в 1924 году привела к кардинальным, хотя и постепенным, изменениям в политике властей. На смену революционной утопии 1920‐х приходят реалии тоталитарной эпохи 1930–1950‐х. Сворачивание НЭП, ликвидация независимых творческих объединений и создание централизованных органов управления интеллигенцией, ужесточение цензуры и репрессии приводят к практически полному прекращению экспериментаторства в СССР уже к концу 1930‐х.

За основу борьбы с экспериментальным искусством, которому позже будет дано название «формализм», был взят тезис В. И. Ленина о том, что искусство должно быть понятно «массам» и любимо ими. Это положение было развито в резолюции «О политике партии в области художественной литературы» (1925), с которой, собственно, и началась государственная кампания против любого экспериментального искусства.

В конце 1928‐го в тюрьмах и ссылках находилось уже 6–8 тыс. человек, «философский пароход» уже отплыл в Европу, до большого террора оставались считанные годы. Кто‐то эмигрировал, сумел сохранить себя не только физически, но и духовно. Другие погибли в сталинских застенках. Большинство ассимилировались, старательно вычеркнув из собственных биографий малейшие упоминания прежних творческих откровений, а вместе с ними и всю фантастическую культуру проекционистов-экспериментаторов 1920‐х годов.

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года «О перестройке литературно-художественных организаций» фактически отменяло право творческих работников учреждать свободные ассоциации и объединения. Согласно резолюции, был организован Союз композиторов СССР (подобно другим творческим союзам художников, архитекторов, писателей, и т. п.). Это сопровождалось ликвидацией Ассоциации современной музыки (АСМ) и Российской ассоциации пролетарских музыкантов (РАПМ).

Теперь любая форма поддержки культуры была возможна только в рамках деятельности тех или иных творческих союзов и прочих государственных культурных институтов со всеми сопутствующими бюрократическими процедурами. Нормой культуры становится фундаментальное разграничение на официальное и неофициальное, и связанное с этим двоемыслие. Признание человека музыкантом, художником или артистом становится прерогативой государства. Неофициальная культура такого права не имеет, ее «звания» ничтожны и не являются юридически значимыми аргументами. Государство дает заказы, посылает в творческие командировки, организует выставки, стимулируя развитие необходимого ему пласта культуры.

В дальнейшем эпоха Сталина характеризовалась бюрократическим контролем и господством социалистического реализма во всех областях искусств, включая музыку. Идеологическая доктрина социалистического реализма была объявлена в 1934 году.

Первая мощная волна пропагандистской кампании против ставящего перед собой сложные художественные задачи искусства, затронувшая также театр (прежде всего, Всеволода Мейерхольда) и другие виды искусства, инициировала редакционная статья в газете «Правда» от 28 января 1936 года «Сумбур вместо музыки!», посвященная опере Д. Д. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда».

Последний гвоздь в крышку гроба музыкального экспериментализма был забит Постановлением политбюро ЦК ВКП(б) об опере «Великая дружба» Вано Мурадели от 10 февраля 1948 года, опубликованным в газете «Правда». Постановление осуждало формализм в музыке и объявляло оперу Мурадели «порочным антихудожественным произведением». Состоявшееся вскоре совещание деятелей советской музыки под председательством члена политбюро А. Жданова подвергло уничтожающей критике произведения С. Прокофьева и А. Хачатуряна, которые сравнили со звуками бормашины и музыкальной душегубкой. Критике подверглись и произведения Д. Шостаковича, В. Мясковского, Г. Попова, В. Шебалина и др. Было вынесено постановление о борьбе с формализмом. Постановлено:

«Осудить формалистическое направление в советской музыке, как антинародное и ведущее на деле к ликвидации музыки.

Предложить Управлению пропаганды и агитации ЦК и Комитету по делам искусств добиться исправления положения в советской музыке, ликвидации указанных в настоящем постановлении ЦК недостатков и обеспечения развития советской музыки в реалистическом направлении.

Призвать советских композиторов проникнуться сознанием высоких запросов, которые предъявляет советский народ к музыкальному творчеству, и, отбросив со своего пути все, что ослабляет нашу музыку и мешает ее развитию, обеспечить такой подъем творческой работы, который быстро двинет вперед советскую музыкальную культуру и приведет к созданию во всех областях музыкального творчества полноценных, высококачественных произведений, достойных советского народа.

Одобрить организационные мероприятия соответствующих партийных и советских органов, направленные на улучшение музыкального дела»[371].

Председателем нового оргкомитета Союза композиторов назначен Б. Асафьев, в секретариат ­вошли М. Коваль, В. Захаров. Генеральным секретарем СК назначен Тихон Хренников, последовательный и успешный борец с «музыкальным авангардом», «модернизмом», «формализмом», «пережитками буржуазной идеологии» и т. п., ставший главным музыкальным функционером страны, занимавшим этот пост в течение последующих 43 лет.

Карикатура из журнала «Советская музыка». 1948. № 1

В специальном номере журнала «Советская музыка» за январь 1948 года (вышедшем только в апреле) в числе прочего была опубликована карикатура художника А. И. Костомолоцкого с поэтическим комментарием:

«Звучанья скрипок были жалки —

Заменят из землечерпалки.

Чтоб звучность душу сокрушила,

На помощь арфам — бормашина!

Пронзишь ли флейтой сердце милки? —

Нет, здесь нужны камнедробилки.

Виолончель презри, новатор!

Сыграет тему экскаватор.

Что ждать от старомодной тубы,

Когда фабричные есть трубы!

Музыковеды, выше кубки

В честь музыкальной душегубки!»[372]

Исторический круг замкнулся: режиссером выпуска кинохроники «Новости дня» № 23 за апрель 1948 года, посвященного совещанию деятелей советской музыки, был Дзига Вертов.

По схожему сценарию развивались события и в других областях культуры и науки. Громили кибернетику, «науку мракобесов»[373], генетика обвинялась в том, что она не что иное как «продажная девка империализма»[374] и т. д.

Последняя фаза эпохи Сталина фактически положила конец бóльшей части новаторства и эксперимента в области