в костюмах и в гриме. Они еще не в образе своих героев, а просто друзья – актеры, и метаморфоза произойдет только через минуту и произойдёт на сцене, когда откроют занавес.

Невероятно, но за время этого полёта вся жизнь пронеслась, пролетела заново, в мелочах и деталях, как будто бы кто-то записывал биографическую хронику, неотступно следуя за нашим героем, не оставляя ни его мыслей, ни его поступков, ни единого мгновения его жизни без внимания ни днём, ни ночью.

Всё перемещалось из лабиринта в лабиринт, но, наконец, впереди снова показались знакомые очертания реки, песчаного откоса и они причалили.

Апранин первым ступил на траву, сделал несколько шагов и повернулся к обрыву. Впереди, перед ним не было ничего…

На краю бездны стояли двое: сероглазая и он, а впереди, внизу, вверху, справа, слева – ровный белый свет и тепло со всех сторон. Состояние блаженства, домашнего уюта,

любви, нежности, заботы и защиты кого-то очень близкого и сильного заполнило самые отдалённые уголки его души.

Воцарилась пауза и абсолютная тишина. Шло, видимо, какое-то время в этом безвременьи, возможно мгновения, а может и годы, но ничего не хотелось менять ни в ощущениях, ни в мыслях, ни в безмолвии. Всё остановилось и слилось в одно целое, когда ты осознаёшь себя его неотделимой частью.

Наконец, он почувствовал, что какая-то тяжесть, ранее им не замечаемая и привычная, сливается с него или улетучивается, и его кто-то отпускает, как птицу в небо.

Свечение, возникшее вокруг, вдруг ослепительно вспыхнуло, казалось, озарив собой Вселенную, через миг еще более усилилось и волной пошло прочь! Тёмно-синий бархат снова заполнил всё пространство вокруг, и он понял, что тот груз страданий, переживаний, исправления бесчисленных ошибок, груз, накопившийся за многие годы его недавней жизни, принят и он свободен!

Юрий стоял потрясённый происшедшим и не мог пошевелиться. Сероглазая повернулась к нему и, осторожно взяв его руку в свою, спокойно и нежно посмотрела в глаза.

– Теперь все! Все сделано, мой мальчик, – сказала она, – смелее вперед, милый Водолей, ведь я всегда буду рядом. Ты пока еще видишь меня, – тепло улыбнувшись проговорила девушка, – но скоро это снова станет для тебя загадкой.

Он несколько помедлил, ещё раз взглянул на сероглазую, стараясь запомнить ее черты, повернулся и решительно шагнул вперед.

В то же мгновение яркий солнечный свет ударил ему в лицо! Ошеломленный, он непроизвольно сделал несколько шагов и замер. То, что он увидел, в первый момент потрясло его настолько, что он закрыл глаза. А когда снова открыл, то понял, что ничего не исчезло и не пропало.

Весенний, залитый солнцем, черешневый и яблоневый сад с белыми и розовыми цветами окружал его! Пчелы, шмели и бабочки деловито суетились в густом дурманящем воздухе, а в высоком теплом небе, как сказочные птицы или животные, медленно плыли причудливые белые облака.

Он посмотрел туда, куда они уплывали, и сквозь невысокую, витую из металлических прутьев оградку над парапетом из дикого камня увидел с этого высокого берега бесконечную лазурную даль, подёрнутую лёгкой дымкой.

– Вот оно что! Третий вариант!.. – далёким эхом пронеслось в сознании это невероятное открытие, – Ай да цыганка, ай да ведьма! – мелькнула ещё одна мысль, возможно последняя из его прошедшей жизни.

Море сливалось с небом у самого горизонта и, стоящий в нескольких километрах от берега огромный белый корабль только подчёркивал бескрайность этого простора. Лёгкий ветерок доносил оттуда еле уловимый йодистый запах соли и водорослей, негромкий ритмичный шелест накатывающегося прибоя и беспокойные сварливые крики чаек.

Кто-то окликнул его, и в груди сладко защемило. Суетливо обернувшись, он потерял равновесие, оступился и упал, больно ударившись коленкой о камень ограждения клумбы с большими белыми и фиолетовыми цветами, похожими на лилии.

Позади не было ни двери, ни тёмно-синего занавеса, ни лабиринта! Он с трудом попытался вспомнить произошедшее, однако память плавно и безвозвратно покидала его, а эта великолепная и беззаботная действительность уже заполняла все его существо без остатка!

Он потрогал порванные шаровары из темной саржи, потертый детский сандаль на босу ногу, и поднял глаза. В нескольких шагах от него, рядом с белой акацией, у крыльца небольшого, но красивого, утопающего в зелени каменного дома под красной черепицей стояла его мама и улыбалась, вытирая руки о передник. Он, прихрамывая, подошел и уткнулся лицом в её теплые руки, пахнущие жареной картошкой.

– Ну, где же ты бегаешь, обед на столе! – с мягкой укоризной сказала она, – Пойдем скорее, а то отец давно ждет! Да! Сегодня, недалеко от дома, прямо на дороге ему повстречался чёрный котёнок! Представляешь, какая смышлёная тварь – он сам пошёл на руки, а отцу стало жалко, и он принёс его домой! – мама смеялась, и в глазах её прыгали озорные искорки.

У него дрогнуло сердце: «Он не тварь, мама!» – сказал он негромко, но как-то по-взрослому твёрдо.

Мама, немного смутившись, виновато улыбнулась: «Да, да, конечно, прости меня, пожалуйста! Нет, правда, он очень славный кот, и я даже успела к нему привязаться! Мне кажется, что он всё понимает! Ты знаешь, сидит, смотрит на дверь и никуда не уходит», – мама снова улыбнулась, ласково потрепала его стриженую голову, поцеловала и, обняв за плечи, повела в дом.

P.S. Среди звёздной пыли растворимся мы, тихо мерцая.

Наши души сплетутся как дикий шальной виноград.

Мы родимся опять. Я тебя разыщу и узнаю.

Помнишь, так уже было, примерно лет триста назад!..

Смоленск – 2007