Нахмурившись, я поджала губы. От простого движения Дима едва ли не задохнулся. Это придало мне смелости, позволяя ступить вперед, сокращая расстояние между нами.

— Ты не хочешь меня? — наивно прошептала, оказываясь рядом. Так близко, что теперь мои соски терлись об его грудь. Не знаю, откуда взялась такая самоуверенность, но я не глядя накрыла его пах своей ладонью, ощутив твердый, налитый желанием член. Он содрогнулся от простого поглаживания, а из груди Димы вырвался рваный звериный хрип.

— Спрашиваешь, то же мне, — грустно усмехнулся он, обреченно вдыхая. — Хочу, конечно. Всегда хочу, золотце. Если бы ты только знала – как!.. Но я тебе уже сказал: следующий секс у нас будет только когда ты вернешься. — он развел руками в разные стороны. Мол, смирись. И, при этом всем, так старательно смотрел мне лишь в глаза, будто боялся ненароком свою «клятву на крови» не нарушить. Бедный! Пожалела бы, не беси он меня своей упорностью так сильно. — Но, есть один выход…

— Какой? — не желая давать ему фору, я повисла на его груди, вытанцовывая на носочках восмерочку бедрами. Таким образом все стратегические части тела терлись об его, не давая забыть, что стою я перед мужчиной, вообще-то, полностью голая!

— Если ты меня с собой возьмешь, то тогда все эти жертвы не к чему, — прищурившись, протянул он, скрепя зубами. Замер, как статуя. — Машунь, ну, в самом-то деле… Я ведь хочу сам с твоими родителями познакомится. Почти семья ведь!

У меня прямо перед глазами неоновые фары заплясали. Какая еще, к черту, семья? Он, что, женится на мне собрался? Нет, Дима точно не мог. Зачем ему это?

— Пфф! Я пока морально не готова к семидневному выносу мозга, — все-таки признала нехотя, поджимая губы. — Но ведь это не значит, что…

— Значит, пчелка. З-н-а-ч-и-т! Я так сказал и точка. Не получится у тебя интим без моего участия. Если ты, конечно, не собралась насильничать. Но… Ух, я бы на это посмотрел! — протянул он выразительно. Последний раз меня цепко осмотрел, мучительно простонал, зажмурился, отвернулся и стянул с себя майку. — Все. Хватит. Руки вверх!

То ли потому, что прозвучало это, как армейская команда… То ли потому, что я зависла на Димином идеальном прессе… В общем, руки сами поднялись.

— Сдаюсь, Димочка! Сдаюсь! — прошептала, пока он на меня свою майку натягивал. Так быстро, будто бомбу прятал. — Во вражеские войска со всеми потрохами. — затем игриво перед ним покрутилась и даже ножку коварно выставила. Грудь из майки виднелась по бокам ничуть не хуже, чем в голом состоянии. — А пытать будут? Я вот только «за». Готова к самым жестким мерам наказания. Причину можно на ходу придумать…

— Черт, — хрипло пробормотал себе под нос мужчина, — Так только хуже, чтоб тебя. Нет, ну ты конечно, Машунь… Никак тебя не спрячешь. Хоть мешок одень.

Димочка застопорился взглядом на моих выпирающих через тонкую ткань сосках, задумчиво почесывая бороду.

— Хмм… Кстати, о командах. А наручники у тебя есть? — спросила я его вдруг, и он вздрогнул. Посмотрел на меня так, что вопросов не оставалось, о чем он сейчас думает. В потемневших зрачках все было видно в лучшем виде. И лучших позах. — Кляп там… Ммм?

— Нет. Но к твоему возвращению приобрету, Машунь. Тебе понадобиться. Чтобы не сбежать. А я чувствую, что сбежать ты точно захочешь, солнышко мое, — мужчина в задумчивости содрал с дивана белую накидку и замотал меня в нее, как ребенка после ванны. Только нос торчал теперь. — Знаешь, если бы сам не знал, что ты вчерашняя девственница, никогда бы не поверил. Да никто никогда не поверит!

Обреченно вдыхая, я нехотя села на диван. Похоже, песня моя закончилась ничем. Упертый жук! Все настроение испортил.

— С чего это? — понуро спросила я, поджимая губы и подпирая лицо ладонью.

— Так бы же ходячий секс! — сев рядом со мной, мужчина закинул мои ноги себе на колени и принялся делать массаж стоп. Видимо, в качестве искупления за свое совершенно идиотское решение о внезапном целибате. Только мне отнюдь это не помогало. Становилось только хуже. — Каждый твой взгляд, взмах ресниц… То, как ты ходишь… Как бедрами виляешь; даже жесты руками: все возбуждает до одури. С ума сойти можно.

На грани слез от отчаянья, я поддела ноготками кусочек сыра со стола и принялась грязь его, думая о том, что раненный бок у Димы уже зажил. Если я воткну в него вилку, мне за это ничего не будет. А если судья будет женщина, то даже не посадят. Дрессировщик гребанный! Чтобы его депутатский мандат фура переехала.

— Вот опять! — заныл тот, замирая, глядя на меня с широко распахнутыми глазами. — Опять ты это делаешь, Машунь. Прекращай.

И хоть специально я ничего не делала, Диме об этом было знать не обязательно. Зато в голове созрела коварная идея:

— Привыкай, ведмежонок. Я еще голая спать сегодня буду, ага. — Затем скинула чертову накидку, а за ней и Димину майку через голову стянула, отбрасывая ее в сторону. — И, вообще! Что-то у тебя жарковато тут… Ага-ага. Я, вот смотри, уже вся мокрая. Видишь? Прямо капельки пота уже начали стекать по кожи. Ужас, как в бане.

— Вижу… — нервно сглотнув, прошептал он. — Вижу, пчелка…

А я взяла, и провела ладошкой от шеи, по груди и до самых бедер. Мужчина проследил за рукой жадно, не отрываясь. Как загипнотизированный.

Чтобы там Дима себе не решил, вечер скучным быть не обещал. У меня, во всяком случае.

Дима подтянул столик вплотную прямо к дивану, чтобы лежа можно было спокойно есть. Сам разлегся вдоль подушек, и меня к себе на руки затянул, прикрывая пледом. Который, к слову, я сразу скинула... Натопил в комнате он и правда через чур!

Наколов на длинную деревянную шпажку винограднику, сыр, я обмакнула все это в меде и прямо перед лицом мужчины съела. План был проделать это сексуально и соблазнительно. Куда там? Часть меда капнула Диме на грудь. Он недовольно застонал... Мне так показалось, по крайне мере.

— Черт, прости, прости… Я сейчас все уберу! — клятвенно пообещала, скользнув телом чуть вниз. Мои ноги крепко овивали его талию, внутренняя часть бедра терлась об пресс.

— Не надо! — измученно закричал тот, инстинктивно хватаясь за мои ягодицы под пледом. — Просто ничего, нах, не делай, прошу тебя...

Но было уже поздно. Я сперва быстро облизала липкие пальцы, а затем слизала капли с груди мужчины. Его клешни сжимались на моей попке с каждой секундой все крепче и крепче.

— Ох… Что ты со мной делаешь, Машунь? — откинув голову назад, Дима закрыл глаза.

— Не нравится? — поморщилась, — Прости. За салфетками надо идти на кухню было…

— Нравится, пчелка. Очень нравится, — он снова посмотрел на меня, и я задохнулась. Потому что глаза его знакомо потемнели, а в чертах лица появилось что-то хищное, опасное. — Но, не сегодня. Не провоцируй.

— А если я хочу, провоцировать? — снова наколов виноградинку, я сняла ее со шпажки зубами, поднесла к губам мужчины. Он откусил лишь половину, жадно рыча. Вторая досталась мне. — Дим, ну в самом деле. Бред ты придумал.