Развалины, служившие пристанищем маленькой общине мутантов, возглавляемой принцем-герцогом, выглядели так же, как и три года назад, — остатки стен, пустые оконные проемы, каменная чаша фонтана, заваленная мусором, оплавленный памятник неизвестно кому, — но что-то было не так, а что именно не так, Максим понял, увидев на земле темные пятна. Это были трупы тех самых мутантов, существ несчастных и безобидных, уродливых и в жизни и в смерти, разбросанные в беспорядке по бывшим улицам бывшего города.

Кому они помешали, успел подумать он, легионеры давно уже не совершают рейдов в эти края, а в следующую секунду из-за косо срезанной стены, наполовину вросшей в землю и только поэтому до сих пор не рухнувшей, выползла нелепая и жутковатая машина.

Она напоминала телегу, сляпанную кое-как, на скорую неумелую руку, — широченные колеса, высокие хлипкие борта с узкими гцелями-бойницами, подобие водительской кабины без стекол. Двигатель у этого монстра был самый примитивный — за телегой тянулся шлейф лохматого дыма, — однако самоходная колымага не была автоматическим устройством; в ее кабине сидели люди. Что это за люди, Максим разглядеть не успел — в бойницах засверкали вспышки выстрелов, и вокруг глайдера заплясали фонтанчики сухой земли и песка, выбитые пулями. Одна из них с визгом срикошетила от спектролита обтекателя, а затем посвист пуль, частую трескотню выстрелов и шуршание земли, разрываемой попаданиями, перекрыл рокот крупнокалиберного пулемета.

Лев Абалкин умело, расчетливо и хладнокровно рубил «телегу» длинными очередями из обоих стволов. Бронебойно-зажигательные пули решетили борта; странная машина грузно осела на простреленные колеса, из кабины кто-то вывалился и застыл на земле кучей тряпья. Гулко ахнуло, и колымага выбросила клуб бурого дыма и огня — взорвался топливный бак.

— Все, — спокойно сказал Абалкин, — живых там не осталось. Можно идти смотреть, кто они такие, эти приветливые прохожие.

Что за варварское сооружение, думал Максим, разглядывая расстрелянную «телегу». Варварское? Так вот кто это такие. Наслышаны, наслышаны — легенды оказались правдой. Хотя кто бы сомневался, если уж и Птицеловы, и Колдун говорят о варварах как о реальном народе. Жители песков — ну да, конечно: конструкция машины облегченная, борта из тонкого железа, шины широкие, похожие на поваленные набок короткие цилиндры (как раз для езды по барханам). Но с технологиями у вас туго: такое ощущение, что ваш вездеход вы собирали вручную, и не по чертежам, а по картинке, и вообще ваша повозка — кустарная самоделка, слепленная из подручного материала. И слава богу — значит, можно надеяться, что ни ракет, ни атомных бомб у вас нет, господа варвары.

Тот, кто выпал из кабины, лежал навзничь, и Максим смог его рассмотреть. Плотная кряжистая фигура, желтоватая кожа, курчавые темные волосы, узкие глаза (они остались открытыми), мелкие ощеренные зубы — варвар оказался не похожим ни на имперцев, ни на пандейцев, ни на островитян, ни тем более на горцев Зартака Еще одна раса саракшиан, пережившая войну и не превратившаяся в карикатурное подобие людей. Поверх безрукавки, открывавшей мускулистые руки, на убитом был шипастый панцирь (чистое Средневековье!), неплохо, по всей видимости, защищавший своего владельца в рукопашной, но не спасший от крупнокалиберных пуль, разодравших его практически в клочья. В кабине, уткнувшись в рулевое колесо, лежал еще один варвар, но Максим не стал его разглядывать — у водителя было снесено пол черепа и мешал смрадный дым: «телега» лениво, но чадно горела.

Тем временем Абалкин деловито вышиб прикладом заднюю дверцу, нырнул в дым, повозился внутри — слышно было, как он пробирается, — и вернулся, неся пару старинных (не автоматических) винтовок.

— Там смотреть не на что, — сообщил он. — То ли шесть, то ли семь трупов, точнее не сказать, их всех порвало на куски. Кто они, Максим?

— Варвары. Жители песков. Я их вижу впервые, хотя много о них слышал. Вероятно, разведчики. Жаль, что не удалось взять пленного — кто его знает, может, они авангард целой армии.

— Боюсь, что с этим пленным было бы тяжеловато общаться, — произнес Лев с какой-то странной интонацией, — и даже просто находиться рядом с ним было бы небезопасно.

— Что вы имеете в виду?

— Они фонят так, что любой саракшианин минут через пятнадцать такого общения получит смертельную дозу. Да вы сами посмотрите, Мак.

Максим наклонился над телом варвара в панцире и кожей лица ощутил характерное жжение — труп действительно был радиоактивным.

— При таком уровне радиоактивного заражения они давно должны быть мертвецами, — задумчиво проговорил Абалкин, — а они ездят и стреляют. Интересно, не правда ли?

— Очень, — согласился Максим — Вот что, — он огляделся по сторонам, — надо бы его во что-нибудь упаковать и взять с собой: этот феномен нужно доставить Рудольфу. Никогда не слышал ни о чем подобном.

— Заверну в пленку и закину в грузовой отсек глайдера, — предложил Абалкин, — места хватит. Однако неплохо бы его прикрыть хотя бы стальным листом — сидеть не один час рядом с таким сильным источником радиации не слишком полезно даже для нас с вами. Пойду поищу в развалинах что-нибудь подходящее, в крайнем случае — дотянем до леса, там неподвижной и ползающей брони более чем достаточно. Вы делайте свое дело, Максим, с погрузкой нашего трофея я справлюсь один.

Он уверенной походкой направился к руинам, не обращая внимания на трупы мутантов, а Максим смотрел ему вслед и думал, что Лев успешно прошел «ходовые испытания». Прогрессор Абалкин, посланец Земли и проводник ее воли; совершенная боевая машина, заточенная под вполне определенную задачу и функционирующая без сбоев и без рефлексий, мучивших арканарских наблюдателей и спасателей на Сауле. Похоже, стрелять Абалкин будет не особо раздумывая. Максим Каммерер был в этом уверен. Вот тебе и вся проверка, подумал он с горечью…

* * *

— Вы опоздали, Мак, — Колдун покачал своим огромным черепом, покрытым густым жестким волосом, похожим на серебристый мех.

— Они погибли? Все? И принц-герцог?

— Не все, — Колдун говорил негромко, но в подвале был отличный резонанс, и каждое слово различалось отчетливо. — О приближении пустынников мутанты узнали еще вчера, и принц-герцог ночью увел всех, кто хотел и мог уйти. Остались только те, кому было уже все равно, жить или умирать. И они умерли — варвары убили всех, кого застали.

— И вы не смогли помешать? — резко спросил Максим, пристально глядя в глаза Колдуна: в узкие и длинные нечеловеческие глаза с вертикальным, как у змеи, зрачком — Вы ведь кое-что умеете — я помню, как вы усыпляли упырей.

— Умею, — легко согласился Колдун, — но незачем мешать. Мутанты — те, которые здесь остались, — сами выбрали свою судьбу; они могли уйти — и не ушли. Они выбрали смерть как благо.

Да, подумал Максим, бывает. Несчастные создания, не нужные даже самим себе… А я, помнится, при расставании с доктором, которого здесь зовут принцем-герцогом, клятвенно обещал никого не забыть после полной и окончательной победы и наступления всеобщего равенства и братства. И вот — опоздал…