— Сложно с молодыми людьми, слишком глупые.

* * *

Этот дом стал для Стефана мучением, привыкший к окружению друзей, он остался в одиночестве, ночью долго не мог заснуть, днем чувствовал себя вялым, разбитым и до жути неприкаянным. Ему мерещилась убитая мать, ее призрака Стефан не боялся, он знал, что мама ничего плохого ему не сделает, напротив, она как будто оберегала сына. Просто сама атмосфера в доме была гнетущая. И в поздний час, когда он забылся коротким, но глубоким сном, словно провалился в вакуум, наверно, она (или ее призрак) тихонько толкнула его, мол, проснись, опасность!

Стефан распахнул глаза. Его комната не была погружена полностью в ночную темноту, из окна пробивался свет от фонариков во дворе. А дом заполнился тишиной, удивительной тишиной, плотной и казавшейся материальной, обволакивающей все тело, оттого пугающей. Нет, серьезно, будто Стефан не один в комнате и доме, а с живой и осязаемой тишиной. Он подскочил с кровати, вышел на внутренний балкон и глянул вниз — в гостиной не гасится на ночь свет, горят два светильника по стенам, рассеивая вокруг себя небольшие желтовато-бледные пятна. Неспокойно стало Стефану, возможно, именно атмосфера виновата, пропитанная ужасом недавних событий, ужасом матери. Что она ощущала, видя дуло пистолета перед собой? Неотвратимость смерти и ужас перед ней?

Он спустился вниз и отправился на кухню, чтобы выпить чего-нибудь покрепче, алкоголь в его случае прекрасное снотворное, притупляет чувства, мысли, эмоции. Свет включить поленился, фонари и сюда доставали, из холодильника достал бутылку водки, налил в рюмку, которая стояла на столе (не первый раз он прикладывался) и, опрокинув ее, не закусывая, смотрел в окно. Просто потому, что куда-то надо смотреть, так почему не в окно?

Сначала Стефан решил, что ему показалось, поэтому зажмурился крепко-крепко, потом раскрыл глаза и снова уставился в окно. Нет, это не затуманенное сознание выдает видение, он видел реальную фигуру в темной одежде, спускающуюся по воротам во двор. Человек спрыгнул с перекладины на землю, поднялся и, кажется, оглядывался по сторонам, а может, прислушивался.

Стефан заметался по кухне — где-то здесь должен быть один из его телефонов… В его комнате лежит на подоконнике, второй где-то… Стефан сбросил тапочки и бесшумно перебежал в гостиную, трубка лежала на журнальном столике. По пути в кухню он успел настроить смартфон на съемку, присел и на четвереньках добрался до окна, откуда видел человека во дворе, поднял голову так, чтобы одни глаза оказались над подоконником.

Во дворе никого. Конечно! Человек успел подойти к дому… но как он собрался войти? Стефан тщательно запирает замки, потому что — да, боится. Боится оставаться один в большом доме и, как оказалось, не зря! Только он боялся инфернальных сил, а следует опасаться живых людей.

Звук поворачивающегося в замочной скважине ключа заставил его выйти из кухни и на цыпочках немного приблизиться к входной двери. Разумеется, кто-то пытался замок открыть. К счастью, замков здесь три, два вообще не отпереть простыми отмычками, но как неприятно, мягко говоря, особенно когда вспоминается недавнее покушение. Отчаяние крикнуло голосом Стефана:

— Кто там?… Еще один звук, и я буду стрелять!..

Послышался удаляющийся топот. Стефан рванул к окну в кухне и успел снять человека, поспешно и неуклюже карабкающегося по ограде. Съемка получилась так себе, однако злоумышленника видно. Остаток ночи Стефан не спал, а с рассветом забылся чутким сном.

* * *

Ночь прошла как одно мгновенье, у Андрея Максимовича отличный сон, он понятия не имел о бессоннице и как с ней борются. Этим утром, позавтракав самыми вредными продуктами (жареной до корки ветчиной с яичницей, хлебом с толстым слоем масла, куском сыра и крепким кофе), он выкатил автомобиль из гаража во дворе, так как ему предстояло путешествие по городу, а ребята заняты. Эх, привык к извозчикам Андрей Максимович, тем не менее за рулем он сидел уверенно. Когда примчался на работу, сделал запрос на блогера с именем Крепкий Орешек, ответ не заставил себя ждать, ему принесли распечатку с данными блогера, настоящее имя — Орехов Леонид. Черновой живо собрался, закрывая кабинет, вздрогнул — откуда-то взялся взмыленный Олег с папкой, прямо над ухом юноша протараторил:

— Андрей Максимович, задание выполнено! Я получил распечатки с местонахождением фигурантов и точным временем звонков…

— Чего орешь? — повернувшись к нему, спросил Черновой.

Нисколько не смутившись, Олег, сияющий, как новая монета, сначала показал папку, затем, поглядывая загадочно на Андрея Максимовича, достал пару листов и протянул ему.

— Вот… смотрите! Это Стефан, он звонил матери во второй половине дня, двадцать четвертого августа девять раз, а она ему семь, последний раз позвонил — внимание! — в половине второго ночи! И находился он либо в доме, либо рядом с домом матери, а не в поезде! Я просил предоставить и запись переговоров, но время упущено, не сохранили. Надо было сразу делать запрос…

— Ай, как интересно… — пробормотал Черновой, глядя по очереди то в один, то в другой лист. — Отлично. Это уже улика, мальчик мой. И на основании улик можно задерживать Стефана Вольского…

Услышав шаги, в пустом коридоре отдающиеся эхом, Олег непроизвольно открыл рот и тронул плечо патрона, выговорив удивленно:

— Андрей Максимович…

— Ну, дают! Образованные люди, а так попадаются, как последние лохи…

— Андрей Максимович! — повысил голос Олег.

— Чего тебе?! — гаркнул Черновой. — Когда я рассуждаю, не перебивать!

Стоило ему взглянуть на Олега, и Черновой осекся и проследил, куда это смотрит юноша с такой глупой физиономией? В следующий момент уже у него вытянулось лицо, потому что по длинному коридору шел… Кто бы мог подумать! Шел Стефан! Да, да, он шел, он, а не кто-то похожий.

— Не задавать ему ни одного вопроса! — ткнул указательным пальцем в Олега Андрей Максимович. — Ты услышал?

— Почему?

— Потому! — процедил сквозь стиснутые зубы Черновой. — Рот раскроешь… я тебе пасть порву. Усек?

Олег ничего не сказал, а с огромным удивлением посмотрел сверху вниз (ростом-то он выше следака), а Черновой уже сделал то, что ему плохо удается хоть в домашней обстановке, хоть на работе, — улыбался. Молодой человек отметил про себя: улыбка идиота, но это не скажешь начальнику, и Олег решил набрать в рот воды, даже зашить рот, то есть молчать, как приказано.

Тем временем Стефан приближался — молодой, высокий, красивый и… тоже улыбающийся, будто чист, как крыло ангела. Чернового заинтересовало: что сына Вольской, подозреваемого в убийстве своей матери, так радует? И Андрей Максимович, не глядя, вставил ключ в замочную скважину, повернул два раза… Подошел Стефан, от него пахнуло спиртным — хоть закусывай, а Черновой открыл перед ним дверь:

— Как я понимаю, вы ко мне.

— Ага, — радостно кивнул Стефан.

Троица вошла в кабинет, Черновой вернулся в свое законное кресло, рядом уселся Олег, не спуская любопытных глаз со Стефана, который плюхнулся на стул перед столом следователя. Вольский и не думал настраиваться на серьезную волну, он закинул ногу на ногу, шутливо предупредив: