ее голос. Она почти достигла верха лестницы. Я посмотрела на своего кузена, который стоял так же твердо, как окружающие нас стены, сосредоточив внимание на коридоре. Готовый ко всему.

— Иди, — поспешила сказать я, подталкивая его локтем.

Мои слова дрожали, дыхание прерывистое. Достаточно того, что Истон видел его, но Бриджит? Для одного из них это было бы тюрьмой или смертью.

— Александр, уходи. Пожалуйста.

Истон коснулся дверной ручки, и обжигающий жар его взгляда пронзал меня насквозь. Затем он закрыл дверь и исчез.

Я услышала голоса по ту сторону закрытой двери, в то же время мой кузен распахнул окно. Чего бы ни сказал Истон, этого достаточно, чтобы убедить его маму уйти. Я хотела почувствовать облегчение, услышав удаляющийся стук ее каблуков, но агония захлестнула мои легкие приливными волнами, препятствуя поступлению кислорода.

Все, что я видела — это выражение лица Истона.

Предательство.

Трещина, разрывающая мое сердце пополам, — это такая боль, какой я никогда не испытывала.

Ева

Райн хлопнул по оконному стеклу, пока я натягивала поношенную пару черных ботинок. Посмотрев на часы на стене, я засунула осколок опала за пояс джинсов и убрала волосы из-под кожаной куртки. Если я поторопилась бы, то, возможно, смогла бы застать Истона до того, как он ушел бы в школу. Я чуть не забыла поднять с пола свой рюкзак, прежде чем вышла из комнаты и поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Нервы скручивались внутри, когда я увидела, как он сидел на кухонном островке спиной ко мне. Он по колено погружен в курсы колледжа, пальцы стучали по ноутбуку. Я медленно вздохнула на ходу, и в ту секунду, когда поняла, что теребила петлю для ремня, заставила себя опустить руки по бокам. Я никогда в жизни не ерзала.

Дойдя до пустого барного стула рядом с ним, я остановилась.

Он перестал печатать, слегка поднял голову, но не отвел взгляда от экрана компьютера. Жар его тела волнами исходил от него, делая мою кожу одновременно горячей и холодной.

— Истон, — его имя разнеслось в неподвижном воздухе вместе с неуверенностью в моем голосе. — Это не то, что ты думаешь, — прошептала я.

Пожалуйста, посмотри на меня.

— Я не ожидала, что он придет сюда.

Он закрыл глаза, и я наблюдала, как его кадык ходил вверх-вниз.

— Ты хочешь сказать, — сказал он низким, грубым голосом, — что не ожидала меня увидеть.

— Нет. Это не… дерьмо, — я подняла руку, запустила пальцы в волосы, и слова вырвались беспорядочным потоком. — Дерьмо. Он должен был быть в Питтс. Он никогда не должен был…

— Питты? — наконец, он наклонил голову и встретился со мной взглядом.

Его ноздри раздулись, а мои глаза горели от того, как он смотрел на меня.

— Из-за него ты тайком выбиралась в Питтс? Рискуя своей безопасностью? Своей жизнью?

Мой рот открылся, но узел в моей груди такой тугой, что я не могла говорить. Все внутри меня хотело сказать ему — рассказать ему все — но что это сделало бы с Александром?

Что это сделало бы с Истоном?

Просить самого честного человека, которого я знала — человека, который настолько полон решимости стать хорошим полицейским, что рисковал из-за этого лишиться наследства — сохранить тайну моего сбежавшего каторжника кузена? Даже если Истон решил бы сохранить информацию в тайне, что бы произошло, когда полицейская академия посадила бы его перед детектором лжи во время его обучения? Каковы были бы обстоятельства для того, чтобы стать сообщником моего кузена? Разбитые мечты и разрушенное будущее? Или, может быть, даже тюремное заключение? Тюрьма?

Но это выражение его лица. Отчаяние. Как будто я могла хотеть кого-то, кроме него.

— Александр не… — выдохнула я. — Он не…

В глазах Истона мелькнуло нечто иное, чем предательство. Это что-то глубокое и серьезное. Похоже на надежду. Он медленно встал и сделал шаг ко мне, сокращая расстояние между нами. Я подняла подбородок, чтобы выдержать его взгляд.

— Что, Ева? — спросил он тихо, почти пылко. Его теплое дыхание коснулось моих губ, вызывая дрожь во мне. — «Он не», что?

Он член семьи.

Одного этого слова, звучащего в моей голове, достаточно, чтобы тайна никогда не увидела свет. Александр — не просто семья; он единственная семья, которая у меня осталась. Если я показала бы, что я не совсем одинока, что у меня был кто-то, кто заботился обо мне, посыпались бы вопросы. Одной открытой двери могло хватить, чтобы Александра обнаружили и заперли навсегда, и это уничтожило бы его. Уничтожило бы меня.

Давление нарастало у меня за глазами, в задней части горла, и я обрушилась под таким удушающим весом, что он словно якорь расплющивающий меня.

— Прости, — выдохнула я. — Мне очень жаль, но я не могу… Я не могу тебе сказать.

Он перевел взгляд с моих глаз на губы и обратно. Мой следующий вздох завис в его молчании. Он как будто ждал, что я взяла бы свои слова обратно. Чтобы я все исправила. Чтобы я все объяснила, но я не могла. Я никогда не смогла бы. И это убивало меня.

После вечности упущенных мною шансов виски потемнели до угольного цвета, сырого и нервирующего, и он сделал длинный шаг назад. Исходящее от меня притяжение магнетично, вытягивало слезы на поверхность, и мне потребовалась вся моя сила, чтобы не дать им пролиться.

Жужжащий звук прорвался сквозь стену напряжения, разделяющую нас. Наши взгляды скользнули к столешнице на островке.

Жужжание, жужжание, жужжание.

Когда я прочитала имя Уитни, высвечивающееся на телефоне Истона, у меня внутри все перевернулось. Я посмотрела на него, на боль, разочарование, которое я вложила в его глаза, и не понимала, почему страх подкрадывался к моей груди. Он распространялся, как паутина, обволакивая мое сердце — сердце, которое принадлежало ему, — и я в ужасе боялась, что он отбросил бы его, наступил бы на него, бросил его. Страх тянулся и тянулся, распространяя яд по моим венам.

— Чего ты ждешь? — прошептала я, и внезапный яд ощущался во рту, как кислота. — Ответь.

Его глаза сузились, но он не сдвинулся с места. Его терпение подпитывало мое зарождающееся смятение. Почему он просто еще не разозлился на меня? С гневом было бы гораздо легче справиться, чем с его душевной болью.

— Иди, — продолжила я, ненавидя себя все больше с каждым произносимым словом. — Беги к своей безупречно чистой подружке, Истон. Ты знаешь, что хочешь этого. Вы двое идеально подходите друг другу.

Я