на что Ридлтрен согласно мотнул головой.

— Кая, снимаешь первого дозорного, — скомандовал я, — Ласари одновременно стреляет во второго на дереве, Эфан дублирует урон, — я, склонившись с мерина, передал им маскировочный оберег, что забрал с отступника еще в начале приключений, — мы немного ждем, потихоньку выдвигаемся и ожидаем вашего доклада.

Кая молчаливо показала большой палец, спешилась, её кобылку взял под уздцы Джиро. Ласари и Эфан попрыгали, убедились, что ничего не звенит, не стягивает движение из обмундирования и исчезли вместе с Каей в лесу, обходя дозорных.

Белый лес состоял из деревьев, напоминающих мне кизил. Но земной кизил чаще всего просто кустарник, как дерево встречается намного реже кустарников, да и не самое высокое. А здесь — это здоровые лесные великаны метров до двадцати, с крупными белыми листьями и такими же плодами. Плоды несъедобны, с интересной особенностью: в воде набухают, становятся как каменные. На всем материке дерево носит название Идоги, и только шайнский вариант называют Тритской Идогой, потому что в нашем королевстве вдоль главной реки Трита и её притоков деревья белые, а в других местах — зеленовато-желтых оттенков.

Я подозвал главу лесорубов Лесодерю и принялся расспрашивать про лес. Дерево плотное, рубится плохо, делают из него всякое-разное: от мебели до повозок и от веников до стрел. Создатели мастерили из них лодки и корабли. Лес покрывал весь юг Шайна, но его расчистили с великим трудом для полей. Этот вот остался и тянется на север и восток на сотни километров, вдоль реки Трит. Далеко от реки не отходит, так что уже к западу и северу Белый лес сменятся другими видами. Монстры этот лес не особо любят из-за множества пчел, привлекаемых цветущими плодами.

Вообще-то, я уже прикидывал куда девать древесину леса: что-то продам на ярмарочном аукционе, что-то пущу в гильдию — леса много, а «зеленых» в этом мире пока нет.

Минут через пятнадцать я решил, что пора, и мы легким шагом двинулись сокращать расстояние до вражеских дозорных. Где-то метров через пятьсот мы увидели Ласари на колее, призывно машущего рукой. Оставив повозки на дороге я, взяв с собой Джиро, последовал за ним.

Проведя нас до искомого дерева Ласари остался прикрывать сзади, а я подступил к связанному мужчине, в зеленой накидке, лет сорока, с редкой бородой, местами тронутой сединой, разбитым лицом и испуганными глазами. Кая прислонила его к дереву, замотав рот каким-то шарфиком с явными следами крови. Рядом же валялся неопознанный труп мужика с неестественно вывернутой шеей. В его голове застряло сразу две стрелы. Никто из лучников не промахнулся.

— Красава, — сказал я Аисаки, — ты же моя лучшая, богиня разведки и мороженок!

Кая засмущалась, пошла пятнами и что-то буркнула вроде: обычное дело, бандиту надавать по щам.

Я приступил к связанному мужику и сказал: «попробуешь кричать, звать на помощь — в следующий раз очнешься связанным в свинарнике, когда тебя начнут жрать свиньи. Усек?»

Тот истово закивал, к нему подступила Кая и сняла импровизированный намордник.

— Доброго времени суток, — суетливо сказал мужик с разбитым лицом, едва почувствовал свободу волеизъявления.

— Доброго времени, сука — сухо ответил я. — говорить будешь, когда тебе скажут. Сколько вас?

Последовал небольшой разговор из которого выяснилось: барон Недлир ни в чем не виноват! По словам допрошенного мужика. Если, виноват — только в плохой воспитательной работе в своей семье. «Шалил» его сын, юный балбес, двадцати лет от роду. Сколотив шайку таких же дебилов из десяти сыновей служивых у барона молодой Реин Недлир грабил, убивал и насиловал.

Тут я подумал, что старый барон, на самом деле, дважды виноват. В первом случае, эта скотина, предохраняться должна была.

Жаль, что покарать я его, то есть вот абсолютно — повесить на суку не могу, хотя хочется. Все же из значимых преступлений у него только ограбление моего торговца и умысел на второе ограбление. Убийство беженцев вменять, ну такое. Подданные другого королевства, в любом другом случае — это скандал, но нынешние власти Южной Каталии, скорее, Реину Недлиру медальку почетную дадут за искоренение ереси.

«С рук ему это не сойдет», — поклялся себе мысленно.

— Ты ему кто будешь? — спросил мрачно.

— Дядька я его, — выпучил глаза мужик, — любимый дядька.

Челядь дворовая что ли?

— Ты что ли его грабить-убивать учил? — уточнил лениво

— Бою учил на мечах, — торопливо признался он, — но не челядь я, у меня виргата наследственная еще от деда барона на восток сразу за оврагом. Виргату моему отцу дали.

— Большая виргата? — скучающе продолжил.

— Тогда там еще лес стоял, старый барон сказал моему отцу, сколько леса вырубишь за месяц, — мужик уже оправился и отвечал деловито, — всё твое. Рубил он с края, там деревья не такие мощные, а я помогал. Получилось от оврага до графа Лавулина земля наша. В ширину маловато, да в длину хорошо получилось.

— Не понял, — удивился я, — там раньше лес что ли был, там же поле до реки.

— Лес давно сгорел, во время засухи, еще лет двадцать назад — невинно ответил мужик, но мне показалась насмешка в его словах. Скрывает что ли факт поджога? А мне это важно?

Я пронзил его ледяным взглядом бывалого кадровика, узнавшего, что соискатель без паспорта и регистрации.

— Что тебе показалось смешным в том, что лес сгорел?

— Ту землю, включая лес до реки, прошлый король деду барона пожаловал, — выдавил мужик, — в жалованной грамоте было указано лес срубить, а брёвна передать короне. Когда он сгорел, король забрал землю обратно под предлогом, что раз брёвен не было, то и грамота в той части недействительна. А мой папаша срубленные брёвна передать успел, так что земля за нами осталась. Прошлый барон под землю залог на свадьбу взял — остался без жены и денег. Слег, заболел и умер.

«Факеншит, вот это у них интриги, — подумал я ошеломленно, — да этот гусь стопудов сам и лес зажег в компании нынешнего отца барончика, которому папаня мешал на пути к власти».

— А что король сейчас землю не раздаст под аренду крестьянам? — не удержался я.

— Там теперь без леса топит по весне каждый год, —