Моя рука нащупала выключатель, и я с силой нажала. Свет вспыхнул в галогеновых светильниках на потолке, и я зажала себе рот, потому что в кресле сидел Борька в белом халате, залитом кровью. Его руки и ноги были привязаны белыми бечевками к креслу, голова запрокинута назад, на руках, обнаженных по локоть, – крупные порезы. Я перевела взгляд на рабочий столик: часть инструментов в крови, другая часть валялась на полу. Очевидно, убийца использовал их для пыток. Лицо Борьки тоже было в крови, но больше я ничего не успела разглядеть, потому что ясно услышала шаги и метнулась к стенке. Первой мыслью было: бежать, но шаги раздавались со стороны коридора, значит, бежать некуда. Я метнулась в маленькую комнату и, вся дрожа, прикрыла дверь и погасила свет. Я была в западне, но у меня в запасе было несколько минут времени… Я могу забаррикадировать дверь диваном и журнальным столиком и позвонить по сотовому в милицию. Эти минуты могут меня спасти. Хотя дальнейший сценарий развития событий может быть совсем не таким, каким представлялся мне.

Я стояла посередине мини-будуарчика как вкопанная и ждала… Кто-то открыл дверь в кабинет и выругался. Голос показался знакомым. Я выглянула в щелку. Земцов. Я распахнула дверь и кинулась к нему.

Самое странное, что, увидев меня, он не удивился.

– Ты?

Я часто-часто закивала.

– Боря… – И показала на кресло.

– Я уже видел, – мрачно сказал он. – Опоздал… Не думал, что… – Он не закончил фразу и провел рукой по волосам.

– Я звонила ему, но мобильный был заблокирован.

– Я тоже.

Мы стояли посередине комнаты на расстоянии вытянутой руки.

– Это я во всем виноват. – Земцов опустил голову. – Я приезжал пару раз к Борьке, меня, видимо, засекли. Я не учел, что «хвост» может тянуться до сих пор. Я думал, что с устранением Хатонцева эта проблема автоматически ликвидируется.

– Нет. Это я… – Я сглотнула. Слова застревали в горле. – Я отдала ему компромат Хатонцева. Для подстраховки.

Земцов посмотрел на меня.

– И ты думаешь…

– Да. Его пытали, чтобы узнать, где эти бумаги. Я, когда передавала компру, предупредила: если со мной что-то случится, второй экземпляр хранится в надежном месте. Вот Борьку и мучали. Они как-то вычислили, что он у него.

– Это было не так уж трудно сделать, – услышали мы сзади.

Я резко обернулась. В дверях стоял Сосулька. Земцов сделал шаг ему навстречу, но в руках врача блеснул пистолет. Он навел его на меня.

– Ты же не сделаешь этого, Чалый? – хриплым голосом спросил Земцов.

– Почему? Девушка плохо выполнила задание. Она вздумала шантажировать меня и держать на мушке.

– Хаты нет, и ты свободен.

Сосулька покачал головой.

– Не говори чушь, Зема! Ты как был тупой охранник, так и остался. Если бы ты пошел тогда навстречу нам, твои родные остались бы живы.

Я невольно перевела взгляд на Земцова. Его руки сжались в кулаки, дыхание стало частым и прерывистым, а на лбу появились капельки пота.

– Значит, это сделал ты, Чалый?

– Ну, я, – спокойно ответил Сосулька или Чалый, переводя пистолет то на меня, то на Земцова.

– А я-то думал, кто-то другой. Пониже рангом.

– Ошибся маленько. В тот раз и в этот. Я так и понял, что ты в конце концов подставил Хату. Но сейчас твоя очередь отвечать…

– А может – твоя?

Брови Чалого взлетели вверх. Мне показалось, что он сейчас рассмеется, но он сдержался.

– Нет. Теперь отвечаешь ты и эта шустрая телочка, которая решила, что она самая умная и хитрая. Не так ли? – Он посмотрел на меня в упор. – Мне тебя, мочалка гребаная, сразу надо было пришлепнуть, как только ты бумаги отдала. А я чего-то пожалел, хотя и не поверил твоим словам насчет переданных бумаг. Этот мудак, – он кивнул в сторону Борьки, – не раскололся. Только орал, что Хатонцев убил его родителей, и он рад, что тот сдох. Ну чего ерепенился? Отдал бы бумаги по-доброму, был бы жив.

Значит, Борька не раскололся, не выдал. Эта мысль пришла нам в голову с Земцовым одновременно. Мы быстро переглянулись.

– Короче, – продолжал Сосулька. – У вас очень мало времени, чтобы найти бумаги. Очень.

– И ты оставишь нас в живых? – спросил Земцов. – Если мы их найдем?

– Нет, – покачал головой Сосулька. – Пытать не буду. Вот это обещаю. Смерть будет легкой и быстрой.

Похоже, у нас нет никакого выбора. Я почему-то думала о том, что вот и увидела Андрея еще раз.

Совершенно глупая, нелогичная мысль.

Я смотрела на него, а он на меня.

– Ты знаешь, где бумаги?

– Нет. Я отдала их Борьке. Борису, – поправилась я. – А куда он спрятал – не знаю. Без понятия.

– Врешь, cука! – Палец Сосульки лег на курок.

– Нет! – выкрикнула я. – Правда, не знаю.

– Она не знает.

– А ты заткнись! – рявкнул Чалый, наводя пистолет на Андрея.

…А на меня снисходит что-то вроде озарения. Я вдруг понимаю, что нужно не спорить, вызывая раздражение Чалого, а попытаться выиграть время.

– Хорошо, мы будем искать. Приступить сейчас? – спрашиваю я у Чалого-Сосульки.

С минуту-другую он пристально смотрит на меня, как бы пытаясь отыскать в моих словах и действиях тайный смысл или намек, но наконец медленно кивает головой.

А у меня в то время, когда этот тип буравил взглядом, по спине прошла дрожь, а во рту пересохло. Но я должна ничем не выдать волнения. Пусть думает, что я веду себя естественно и спокойно. Незачем раскисать. Страх всегда порождает агрессию…

– Ну что, приступим? – поворачиваюсь я к Земцову. Он кивает и смотрит на меня. Он тоже хочет понять, куда я клоню и какая мысль появилась в моей голове.

– Не тяните, – бросает Сосулька.

Он идет к стулу, чтобы сесть. И на доли секунды теряет бдительность. Что-то, со свистом рассекая воздух, летит мимо меня, раздается какой-то странный звук. В следующую минуту я вижу, как бандит хрипит, схватившись обеими руками за горло. Широкий охотничий нож вонзился прямо в кадык. Он падает навзничь с глухим стуком, и пистолет отлетает в сторону прямо к моим ногам.

Я стою и слышу, как гулко бьется мое сердце.

Земцов приходит в себя первым.

– Кажется, все…

Но стоит, не двигаясь.

– Да? – почему-то шепотом спрашиваю я.

– Да, – выдыхает он. – Надо уходить.

– А… бумаги?..

– Ты права. Надо найти. Где они могут быть?

– У Борьки не так уж много шкафов и полок.

– Ты думаешь, он хранил их на работе?