Давина была в кухне всего один раз, при этом дорогу ей показывала Нора. Как графине Лорн, Давине необходимо было знать все помещения Эмброуза, несмотря на то что всем здесь распоряжалась твердой рукой миссис Мюррей. В Эмброузе ничего не пропадало зря, экономия была такая, что оставалось очень мало еды для раздачи бедным. Огромное хозяйство дома управлялось с удивительной четкостью.

Давина была очень этим довольна. Ей не требовал ось так уж основательно вникать во все участки работы но ведению хозяйства в поместье. К тому же домоправительница будет настолько занята тем, чтобы в Эмброузе нашло по раз и навсегда заведенному порядку, что у нее не останется времени интересоваться Маршаллом.

Она прислушалась. Судя по голосам, доносившимся из кухни, Маршалл был не один. Это объясняло тот факт, что он не вернулся к ней в спальню, хотя прошел почти час.

Войдя на кухню, она застала Маршалла сидящим за столом, на котором было полно всякой еды. Рядом с ним сидел более молодой, чем он, человек.

Услышав ее шага, мужчина обернулся, и ее поразила необычайная голубизна его глаз. У него было узкое лицо с острыми чертами, выпуклым лбом и выдающимся подбородком. Он был очень бледен и изможден.

Давине еще никогда не приходилось видеть человека, который был бы так похож на скелет.

Он был в одежде, скорее всего оставшейся у него после службы на флоте, потому что на нем не было шляпы, а форма моряка, совершенно очевидно, знавала лучшие времена. Синий китель висел на его плечах как на вешалке. Из рукавов торчали худые запястья.

Маршалл остановил на ней свой взгляд, будто размышляя, представлять ей незнакомца или нет. Наконец он кивнул и все же, хотя и с явной неохотой, сказал:

— Джим, позволь познакомить тебя с моей женой Давиной, графиней Лорн. Давина, познакомься с Джимом.

Никакой дальнейшей информации не последовало. Джима, видимо, не удивило такое короткое представление.

— Добро пожаловать в Эмброуз, — сказала Давина с приветливой улыбкой.

Тетя была бы горда сдержанностью племянницы.

— Спасибо, ваше сиятельство.

Давина немного растерялась. Что ей на это ответить?

— Вы, конечно, поживете у нас? — Вот так. Немного вежливости. — Я пошлю служанку, чтобы она приготовила для вас комнату.

Джим молчал, но его лицо неожиданно залила краска, и сердце Давины сжалось от нежности к этому человеку.

— Мне бы не хотелось причинять беспокойство, ваше сиятельство. Я просто приехал, чтобы повидать графа. Мне нет необходимости оставаться у вас.

— Если только у вас есть место, где вам надо быть, Джим, — как можно сердечнее сказала Давина. — У вас есть причина, по которой вы не можете побыть у нас?

От ее внимания не ускользнул взгляд, который Джим бросил на Маршалла. Заметила она и улыбку Маршалла, от которой Джим покраснел еще больше.

— Спасибо, ваше сиятельство. Я с удовольствием останусь. Я немного устал. Длинная дорога из Эдинбурга меня утомила.

— Вы шли пешком? — Она была поражена. — И сколько же времени у вас это отняло?

— Несколько дней, — признался он. — Я не так давно ушел со службы на флоте и еще не привык ходить пешком.

— О чем Джим умалчивает, — вмешался Маршалл, — так это о том, что он очень долго болел. Так ты останешься?

— Останусь, сэр. Спасибо. — У юноши был такой вид, как будто он вот-вот заплачет.

Маршалл вышел, но через минуту вернулся.

— Я послал судомойку за миссис Мюррей.

Давина села за стол и налила Джиму еще одну кружку эля. Ей было необходимо что-то делать, занять чем-то руки, чтобы не смотреть на Маршалла и его гостя.

Они сидели молча до тех пор, пока не появилась миссис Мюррей. Давина была почти счастлива видеть ее.

Экономка выглядела прилично даже в час ночи. Она была в темно-синем пеньюаре, отделанном белым кантом по вороту и манжетам. Волосы были заплетены в косу и уложены на голове короной.

Давина невзлюбила ее с того момента, когда увидела, как эта женщина на нее смотрит. А теперь, когда она узнала о ее прошлых отношениях с Маршаллом, ее ревность была вполне объяснима. Хотя миссис Мюррей отлично справлялась со своими обязанностями, Давина была бы рада, если бы она уехала в Эдинбург и никогда больше не появлялась в Эмброузе.

Обе женщины с минуту смотрели друг на друга, и в их взглядах не было ни капли притворства. Возможно, это объяснялось поздним часом или необычностью ситуации, но Давина просто кожей чувствовала, как миссис Мюррей ее ненавидит.

Маршалл вкратце объяснил, что требуется от миссис Мюррей, и та кивнула:

— Я сейчас же прикажу приготовить комнату, ваше сиятельство.

— Спасибо, сэр, — сказал Джим, — не только за ваше гостеприимство, но и за все… все.

Маршалл кивнул, но не стал вдаваться в объяснения.

— Вы были в Китае, не так ли? — спросила Давина молодого человека.

Три пары глаз устремились на Давину. Но она стиснула руки и продолжала смотреть на Джима. А он сначала взглянул на Маршалла, а потом на нее.

— Да, ваше сиятельство. Я был в Китае.

— Джим был одним из ваших людей?

Ее вопрос был обращен к Маршаллу. Он на него не ответил, но и взгляда не отвел.

Если бы не было миссис Мюррей, Давина продолжила бы свои вопросы. Однако экономка следила за ситуацией со слишком большим для вышколенной служанки интересом. Поэтому Давина натянуто улыбнулась, пожелала всем спокойной ночи и ушла.

Но она решила при первой же возможности поговорить с Джимом.

Маршалл не вернулся в спальню Давины, а ушел к себе. Она, наверное, не спит и начнет его расспрашивать. Но существовали темы, которые он не был готов обсуждать сейчас. А возможно, и вообще никогда не сможет.

Он вообще не ожидал, что встретит Джима снова, особенно в таком состоянии. Тот был истощен до предела. Маршалл подумал о том, о чем Джим ему не рассказал, — о своем уходе с флота и, возможно, о чем-то еще более важном.

Скорее всего, он не мог найти работу. А может быть, Джим вообще не сможет работать после того, что ему пришлось пережить в тюрьме.

Китай запускал свои щупальца глубоко в душу человека и никогда больше не отпускал.

Вместо того чтобы лечь спать, Маршалл пошел к себе в кабинет и не удивился тому, что лампа была зажжена, а графин полон вина. Благодаря усилиям миссис Мюррей все было приготовлено для него.

Он сел, налил себе вина, зная, что вряд ли заснет сегодня ночью. Появление Джима всколыхнуло воспоминания, которые ему удавалось заглушить, когда рядом была Давина.

Она не может быть его талисманом все время. Ничто не сможет стереть звуки и образы, которые ему услужливо подсказывает его мозг.