это длинная история, и не она привела меня сюда. Я искала способ расслабиться, а Хоук оказался рядом. Они были вместе задолго до моего появления.

— Энцо не вызывает у тебя полного ужаса? — спросила Эмери, любопытство явно пересилило ее.

— В том-то и дело, — пожимаю я плечами, морщась от того, что новые швы на моем боку неприятно тянут.

— Тебе, наверное, стоит немного отдохнуть, — говорит Амелия, заметив боль.

— Спасибо, — неожиданно говорю я, — за одежду.

— Конечно, — улыбается она, выводя нас из комнаты и направляя обратно к лестнице.

Когда мы спускаемся вниз, все мужчины находятся в той комнате, где мы их оставили. Энцо направляется ко мне, как только я вхожу, а остальные девушки идут к дивану, где сидят Атлас и Габриэль, Девон — в кресле рядом, но Хоука здесь не было.

— Где он? — спрашиваю я Энцо, который обхватывает меня за талию и притягивает ближе. Его губы целуют меня в макушку.

— Он вышел на улицу, — говорит Энцо. — Иди, Блэйк. Поговори с ним.

— Он никогда меня не простит.

— Ты знала? — спрашивает Энцо.

Я качаю головой.

— Нет.

— Тогда иди, котенок, — уговаривает Энцо. — Я буду ждать вас обоих здесь.

— Спасибо тебе, — смотрю я в его голубые глаза, — за то, что ты сделал в подвале. За все.

Он кивает, легонько подталкивает меня к двери, и я ухожу. Голоса из гостинной стихают, пока я пробираюсь к выходу, а потом и вовсе замолкают. Я выхожу за дверь, закрываю ее за собой, и меня обдувает бодрый морской воздух.

Я сразу же нахожу Хоука. Он стоял ко мне спиной, слушая шум разбивающихся волн, плечи напряжены, а глаза устремлены в черноту ночи. Океанский ветер трепал мои спутанные волосы. Мне срочно нужна была ванна — но с бинтами на животе о такой роскоши можно было забыть. Кожа стягивалась, покрытая не смытой запекшейся кровью.

— Я всегда считал, что он виновен, — говорит Хоук, не поворачиваясь ко мне лицом, когда я делаю шаг в его сторону и сохраняю между нами почтительное расстояние. — Что он взял эти деньги и попался за это.

— Хоук, — вздыхаю я, повернувшись к нему лицом, хотя он не смотрит на меня.

До сих пор казалось совершенно нереальным, что мы были связаны так тесно, не подозревая об этом, но теперь, когда я знала правду, то уже не удивлялась, как судьба свела нас вместе. Иногда мир работает так странно.

— Я не знала, — честно призналась я. — Когда это случилось и я сделала то, что сделала, я не знала, что кого-то будут винить за мои действия. Я даже не думала, что кто-то может быть несправедливо наказан.

— Но так и было. Мы с Элаем были несправедливо наказаны.

— Я знаю, — вздыхаю я. — И мне жаль. Я не могу сожалеть о том, что сделала, но я сожалею о том, что ты пострадал.

— Я должен был поверить ему, когда он сказал, что не делал этого.

Я отворачиваюсь от него, стыд заполняет мое тело.

— Когда ты рассказал мне об этом несколько недель назад, я даже не смогла сложить два и два. А надо было. Я должна была больше думать об этом.

— Энцо был рядом с тобой тогда, — говорит Хоук. — Он пришел отомстить Николасу, но ты успела первой. Приди он несколькими днями ранее, и вы могли бы снова быть вместе все эти годы.

— Я рада, что этого не произошло, — признаю я.

Я чувствую, когда его взгляд обращается ко мне, но не позволяю себе заглянуть в эти глубокие глаза.

— Если бы он пришел раньше, то его не было бы там, когда был ты. Он бы никогда не вытащил тебя. Он спас тебя, а ты спас его.

— А как же ты?

Я смеюсь без юмора.

— Я никогда не считала себя эгоисткой, — шепчу я ветру. — Возможно, безрассудной, немного наивной, но не эгоистичной, хотя некоторые мои поступки говорят об обратном. И даже несмотря на это, я бы снова бежала двенадцать лет лишь за то, чтобы вы смогли быть теми, кем являетесь.

Чувство вины, тоски и сожаления сжимает мою грудь.

— Вы двое принадлежите друг другу, — признаю я. — Вы заслуживаете друг друга.

— Я не знаю, как жить дальше, — говорит Хоук.

— Я тоже.

На долгую минуту воцаряется тишина, и мы вместе слушаем, как волны разбиваются о камни у подножия скалы.

— Мне очень жаль, — я первая нарушаю тишину, — за то, что я причинила боль тебе и твоему брату. Я была так молода и так чертовски напугана, но это не оправдание. Если бы я могла стереть боль, причиненную тебе и Элайдже, я бы сделала это без колебаний.

— Знаю, — шепчет Хоук. — Я знаю, что ты бы так и сделала.

— Я пойму, если ты не сможешь этого простить, и я не собираюсь заставлять кого-то выбирать. Я уйду.

Хоук смеется. Смеется так глубоко и маниакально, что я думаю, не получил ли он удар по голове еще в подвале, потому что такого я не ожидала.

— Уйдешь!? — повторяет он. — Ты действительно веришь, что кто-то из нас просто так позволит тебе уйти?

— Но я думала…

— Значит, ты думала неправильно, — рычит он. — Я расстроен, Блэйк, что в прошлом произошло дерьмо, о котором я не знал, но я, блядь, не виню тебя!

— Но…

— Никаких, блядь, “но”!

Он сокращает пространство между нами, его руки нежно поднимаются и обнимают мое лицо, осторожно отталкивая меня назад, так что моя спина прижимается к стене. Его тело нависает над моим, когда он глубоко вздыхает и упирается своим лбом в мой. Мужчина поворачивает голову из стороны в сторону, глаза закрыты, пока он делает вдох, а когда он открывает их снова, его глубокие карие глаза сталкиваются с моими.

— Я люблю тебя, Блэйк, — говорит он хриплым шепотом. — Я всегда буду любить тебя, а то, что случилось, — просто чертово совпадение. Мы должны были поговорить об этом раньше, подготовиться. Я жалею, что ты не выдала мне свои секреты, но я не виню тебя за то, что случилось двенадцать лет назад. Не в том смысле, в каком ты думаешь. Если бы я встретил тебя тогда, если бы знал об этом, все было бы иначе? — спрашивает он и тут же отвечает: — Возможно. Кто знает. Но если ты хоть на секунду подумаешь, что сможешь уйти, то подумай еще раз. Ты принадлежишь мне и Энцо, а мы принадлежим тебе!

Мое сердце сжимается в груди. Страсть, тоска и слепая любовь, с которой он смотрит на меня, подкашивают ноги.