Тишина.

– Я практически не верю в это, – сказала Бренна, и вся строгость ушла из ее голоса. – Конечно, это то, чего мы хотели, но я не могу сказать, что мне действительно хотелось ее смерти.

– Нет, это именно то, чего ты хотела, – сказал Рендолл, и в его голосе чувствовалось напряжение. – Это именно то, чего ты хотела.

– Ну… да… Мне нужен был сам результат. Но ее смерть была необходимой, и избежать ее было нельзя. Но это не значит, что я хотела, чтобы это случилось… Скажи, а это заняло много времени?

– Да, это заняло много времени. Девчонка сильно сопротивлялась. Знаешь, в общем, это очень крепкая девка – пока я стаскивал ее, она чуть сама не сбросила меня в воду. Так что времени ушло куда больше, чем я хотел, но дело сделано, и твоей единокровной сестры больше нет.

– Ну что ж, это заслуживает того, чтобы выпить. Сейчас ты пойдешь домой, мы тебя почистим, а потом отметим это дело праздничным ужином, например, завтра.

Джульетт нарисовала себе в воображении то, как Рендолл уставился на Бренну:

– Ты действительно собираешься праздновать смерть своей сестры?!

– Я тебе предлагаю отметить то, чего мы достигли. Нам не надо делиться наследством, не надо продолжать терпеть эти чудовищные взгляды и отвечать на вопросы, действительно ли я прихожусь родней какой-то нищете.

Джульетт поняла, что полицейские слышали уже достаточно, потому что вышли из темноты и сказали:

– Значит, так, вы, двое, пройдете с нами. Особенно вы, – сказал главный полицейский, хватая Бренну за руку.

– Вы не можете меня так хватать! – закричала Бренна. – Немедленно отпустите меня! Я же не преступница!

Хотя Джульетт внимала каждой происходящей детали, она смотрела на Томаса, потому что для нее было величайшим счастьем находиться с ним рядом. А он смотрел на нее темными, глубокими глазами, полными любви.

Она не ждала ничего от этого момента, но дело в том, что Бренна до сих не знала, что Джульетт жива. Полицейский защелкнул на ней наручники, а она все пыталась его ударить. Но когда она увидела Джульетт, она остановилась как вкопанная с открытым ртом. Повернувшись к Рендоллу, она закричала:

– Идиот! Ты полный, невыносимый идиот! Как ты мог?!

– А как могла ты?! – спросила Джульетт. – Мне не нужны были деньги, я была бы счастлива только тем, что у меня был бы дедушка.

– Ты все врешь, – прошипела Бренна. – Это полный абсурд. Вы должны отпустить меня. Вы что, верите этим историям, которые рассказывают служанки? Вы же не можете верить ей больше, чем мне?!

– Боюсь, что слишком поздно, мисс, – равнодушно сказал полицейский. – Все, что вы хотите рассказать, вы спокойно расскажете в суде.

– Это была целиком идея моего кузена! – кричала Бренна, и Джульетт казалось, что все скоро оглохнуть от ее крика.

Но следователь и инспектор, видимо, не раз сталкивались с подобным, поэтому особого впечатления на них это не произвело.

– Я любила моего деда! – истошно кричала она, и Джульетт почувствовала неукротимую ненависть. Бренна убила их дедушку, пыталась убить ее саму, и все это ради денег, хотя она провела всю свою жизнь в роскоши.

«Я бы отдала все на свете, только бы по-настоящему познакомиться с дедушкой».

– Ты просто лгунья, – сказала Джульетт, и голос ее дрожал. – Ты украла у меня саму возможность узнать дедушку. Все ради денег, хотя тебе ни дня не пришлось работать. Впрочем, это еще исправят в Ньюгейтской тюрьме, если, конечно, не вынесут смертный приговор.

Темные пятна проступили на бледных щеках Бренны.

– Надо было сначала убить тебя, – прошипела она. – Какое отношение ты имеешь к моему деду? Ты что, правда считаешь, что служанка может наложить свои грязные ручонки на мои деньги? – Она замолчала и огляделась по сторонам.

– Может быть, вы скажете что-то еще в свою защиту? – невозмутимо спросил инспектор.

Бренна сокрушенно вздохнула, но не сказала ничего.

Рендолл молчал все это время, но тут он поднял голову.

– Можно один вопрос? – спросил он бесцветным измученным голосом.

– Задавайте, – ответил один из следователей. – Возможно, вы поможете следствию, как это уже сделала мисс Бэнфорд.

– Можно ли обстоятельства моего дела рассматривать отдельно от мисс Бэнфорд?

При этих словах Бренна чуть не порвала свои наручники.

– Ах ты ублюдок! – завизжала она. – Да как ты можешь! – Она разрыдалась, и слезы потекли по ее лицу, перекошенному от злости. – Я вас всех ненавижу, всех! И когда меня освободят, вы еще пожалеете!

Инспектор ухмыльнулся.

– Ну пусть напоследок помечтает, – сказал он.

– Можно еще один вопрос? – вклинился Рэндолл.

– Безусловно, – ответил главный следователь. – Чем больше ваших вопросов, тем скорее мы с этим покончим.

– Мне интересно, какой информацией вы располагаете? Может быть, я смогу помочь следствию.

– То есть? – непритворно удивился главный следователь.

– Я хочу сказать, что как свидетель я могу быть полезен. Может быть, мне за это будет полагаться меньший срок?

– Меньший срок? Да это ведь ты все испортил, ничтожество! – снова закричала Бренна.

– Ты можешь хоть на секунду закрыть рот? – оборвал ее Рендолл. – Я разговариваю не с тобой, а с полицией.

Инспектор переглянулся с человеком, стоявшим у двери. Тот вышел и через минуту вернулся в сопровождении седого важного господина.

– Меня зовут лорд Грэм, – сказал вошедший, – и в интересах следствия мы принимаем ваше предложение. Мы предлагаем вам соглашение.

– Какое соглашение? – насторожился Рендолл.

– Вы признаны виновным в покушении на убийство Джульетт Гаррисон. Если вы проинформируете следствие о подробностях убийства сэра Роджера Бэнфорда, смертную казнь вам заменят пожизненным заключением.

– Договорились, – ответил Рендолл.

– Я тоже хочу соглашение! – закричала Бренна. – Я тоже могу рассказать подробности!

– Очень хорошо, мисс Бэнфорд. Вам также заменят смертную казнь пожизненным заключением.

Бренна на секунду замерла, осознавая прозвучавшие слова. Потом она закрыла лицо руками и зарыдала.

И уже через несколько минут Джульетт ехала домой в сопровождении Томаса. Ушибы ныли, но что это значило по сравнению с болью в сердце? Все неизбежно кончается: и жизнь служанки, и знакомство с дедушкой, и счастье с единственным, навсегда дорогим человеком.

– До сих пор не понимаю, как тебе удалось найти меня там, на пристани, – сказала она. Ей хотелось просто говорить, чтобы не думать о приближающейся разлуке.