Россию, тщательно обходя наезженные дороги и проторенные стежки, шли шестеро с рюкзаками, доверху набитыми взрывчаткой. Они вышли десятью часами раньше и спустя три часа пересекли российско-грузинскую границу. Слева высился горный массив, поросший густым лесом, снизу доносился шум вьющейся по дну ущелья реки, едва различимой в свете луны. Их одежда отсырела, а к подошвам налипла мокрая земля, но это было не так уж и плохо — туман и грязь скрадывали шаги.

Над горным подлеском, куда еще не дотянулся туман из ущелья, изредка вспыхивали пунктирными трассами светлячки. Сухими щелчками проносились летучие мыши.

Идущий впереди, командир группы Резван Чхеидзе, крупный широкоплечий мужчина, неутомимо шагал по каменистой тропинке. В надвинутом на лоб башлыке он был похож на средневекового монаха, бредущего в поисках крова и пищи.

— Смотри, не поскользнись, — громко прошептал идущий следом.

— А то что? — подозрительно спросил Резван, обернувшись.

— А то тебя не подымешь.

Послышался сдержанный смех. Разговор шел по-русски, хотя здесь были и русские, и грузины, и чеченцы. Только идущий впереди знал, куда они держат путь. Дело остальных — посматривать по сторонам.

Холодная роса обжигала их ноги, башмаки давно промокли и были в грязи. Под ногами погромыхивали скалистые камни. В темноте журчал источник. В траве шуршали вспугнутые ящерицы и змеи.

Они жались друг к другу. Высокие дубы, чинары и карагачи колыхали над ними свои могучие кроны, скрывающие их от посторонних взглядов. Впереди завиднелся распадок в горах. Надо быть особенно осторожным — в распадке легко наскочить на засаду российских пограничников.

Вдруг под ногами одного из идущих хрустнула ветка. Тотчас вспугнутая треском высоко вверху заверещала сорока. Резван поднял голову, оглянулся и нехорошо посмотрел на виновного. Это непростительная ошибка для разведчика, и он будет наказан, когда они доберутся до места.

Опытный профессионал никогда бы не допустил такой ошибки, но какие они профессионалы? Так, сброд из бывших граждан России — солдат-срочников, захваченных в плен во время последнего конфликта, чеченцев, запутавшихся в связях с боевиками, грузин, уволенных из российской армии. Когда это из грузин получались хорошие воины? Вот петь и пить они могут как никто другой… Но может, им повезло и их не услышали?

* * *

Зубровский открыл глаза. Привалившись к фанерной перегородке, он сидел в кузове командирского фургона под брезентовым навесом и смотрел на большую карту, прикрепленную к одному из бортов. Тускло горела маленькая двенадцативольтовая электролампочка, висевшая у карты. Рядом с картой, за столиком с громоздким передатчиком сидел радист в наушниках.

— Тридцать третий занял позицию, — сказал он.

Кивнув, стоящий у карты лейтенант с красной повязкой на рукаве с надписью ДПК — дежурный помощник командира — воткнул в карту еще один красный флажок с северной стороны Большого Кавказского хребта. К западу — желтые флажки показывали расположение сил, принимающих участие в поисковой операции. Синие на западе обозначали милицейский спецназ; белые флажки к северу представляли подразделения спецназа ГРУ, ФСБ и войсковые подразделения. Флажки занимали всю южную часть хребта.

— Ну как? — спросил у него кто-то.

Зубровский повернул голову — это был Болховитинов.

— Очухался? — продолжил каперанг. — Езжай домой, тебе надо поспать.

— Какой сегодня день? — спросил Зубровский.

— Пятница. Видишь, ты еще не в форме… Давай-ка, отправляйся. Уверяю тебя, здесь в ближайшее время ничего серьезного не произойдет.

— Нет, Владимир Анатольевич.

— Почему?

— Меня там, наверно, уже ждут.

— Кто?

— Кретины из спецотдела. Лучший отдых, который я могу себе придумать, — это не проходить через все заново вместе с ними.

— Они на тебя все равно выйдут.

— Не скоро.

Болховитинов пожал плечами.

— Врач про твое лицо и руки сказал, что видит такое впервые в жизни. Что это за темное пятно на рукаве? Кровь?

— Да нет. Какая-то дрянь, слишком густо намазали. На ногах повязки такие тугие, что с трудом хожу, — майор заставил себя улыбнуться, как если бы тугие повязки были всего лишь единственной причиной его плохого самочувствия. Он не хотел, чтобы каперанг догадался, что ему так плохо.

— Болит? — равнодушно поинтересовался Болховитинов.

— Немного… Он дал мне таблетки…

— Помогают?

— Вроде бы…

С каперангом приходилось говорить осторожно, преуменьшая боль, но не настолько, чтобы тот перестал ему верить и насильно отправил в полевой госпиталь.

Когда Зубровский вышел из леса, Болховитинов отчитал его за то, что он пошел в горы, не дождавшись спецназа. «Зачем ты туда полез? Теперь сиди и не суйся!» — сказал каперанг. «Да пошли вы!» — хотел было ответить Зубровский, но потом сбавил пыл и убедил каперанга в том, что еще может пригодиться, присоединившись к поискам. Был и еще один довод, который Зубровский не использовал, но знал, что Болховитинов сам об этом подумает: еще неизвестно, чем все это кончится, так что будет лучше, если найдется тот, с кем можно будет разделить ответственность.

Мимо прогромыхал мощный «Урал», в котором сидели бойцы спецназа. Завыла сирена, быстро приближаясь, и Зубровский быстро перевел разговор на другую тему.

— «Скорая»?

— Еще одного подстрелили…

Оказалось, что группа солдат-срочников ночевала в лесу. Услышали в темноте шум и решили, что она. Схватили автоматы, подняли стрельбу — хорошо еще, никто не погиб.

Зубровский зажег сигарету, но ему трудно было держать ее в перевязанной руке.

— Как бы они нам все не испортили…

Вдруг сердце у него остановилось на мгновение, потом, сильно заколотившись, пошло снова. Задыхаясь, он схватился за грудь.

— Что ты, майор? — встревоженно спросил Болховитинов.

— Ничего, Владимир Анатольевич… Просто нужно принять таблетку. Врач предупреждал, такое может случиться.

Врач не говорил ничего подобного, но уже во второй раз сердце грозило отказать.

Он торопливо проглотил таблетку. Болховитинов ни в коем случае не должен знать, что у него что-то с сердцем.

Каперанг помолчал, внимательно глядя на Зубровского.

— Что все-таки с тобой, Андрей?

— Ничего, Владимир Анатольевич… Просто немного переутомился.

— Лицо бледное как мел…

Мимо прошло еще несколько машин, и Зубровский воспользовался этим, чтобы помедлить с ответом. Потом к Болховитинову подошел дежурный офицер, так что отвечать вообще не пришлось.

* * *

Внезапно замигала зеленая лампочка на пульте управления. Каперанг снял трубку.

— Да, кто там еще? — недовольно спросил он.

— Дежурный офицер, — ответили в трубке. — Говорит, что срочно.

— Пропустите.

Вошел дежурный офицер с погонами капитана.

— Новые сведения, товарищ каперанг, — доложил он. — Кажется, мы ее застукали.

— А точнее? — резко спросил Болховитинов.

Лицо молодого капитана было озабочено, даже встревожено.

— В ноль тридцать семь сработал «Репей» в квадрате 57.

Каперанг бросил взгляд на часы.

— Та-а-к, — протянул он. — Прошло менее часа… Слава богу, хоть какой-то след. Значит, она не так далеко ушла.