— Я такого и не говорил.

— А что ты сказал?

— Я сказал: основательно.

Да, отпускать ее было ошибкой, и больше он такой ошибки не повторит. Точно так же, как и с теми, кто пытался испортить ей жизнь. После суда, закончившегося для Карида дель Рандаргим катастрофой, сел его лучший друг. Тот, который работал в телекоммуникационной компании и фабриковал улики. Но, помимо этого, в той же телекоммуникационной компании работала одна из его любовниц. На руководящей должности. Она обеспечила слежку за телефоном Авроры, именно так родители Карида смогли узнать, когда Нии не будет, и когда Аврора останется с сыном одна в предпраздничной изматывающей суете.

Вопрос с ними он закроет раз и навсегда: на этот раз суд надо всеми состоится в Рагране. Что касается самого Карида, с ним сложнее. Есть показания его любовницы, но он по-прежнему в другой стране. И он наверняка заявит о полной своей непричастности, в том числе и о том, что родители действовали по своему усмотрению, потому что хотели почаще видеть внука.

Думать об этом сейчас не хотелось, а вот о чем хотелось… точнее, о ком — эта женщина сейчас сидела прямо перед ним. До нее невыносимо хотелось дотронуться, да что там — дотронуться, просто рывком притянуть к себе, всем телом чувствуя даже через одежду. Пить ее дыхание в сумасшедшем огненном поцелуе. То, что он будет огненным, не оставалось никаких сомнений.

То, что ему надо сдерживаться… если надо сдерживаться — значит, будет. Достаточно этого крышесносного чувства, которое он сейчас испытывает рядом с ней, пламя в этом уравнении будет лишним.

— Нам, наверное, пора, — сказала Аврора.

Не пора.

Не хочешь ты уходить. Он чувствовал ее так же, как самое себя, и про себя он точно, уверенно мог сказать, что отпускать ее не намерен. Но с ней так нельзя, на эту женщину нельзя давить.

— Не думаю, что вам стоит уходить до обеда.

— А…

— Тем более что я еще не беседовал с начальником твоей охраны.

— С кем?!

— С начальником твоей охраны. Слишком многие видели нас вместе, Аврора. Через пару часов… хотя что там. Я думаю, что возле твоего дома уже дежурит толпа журналистов. Моей пресс-службе оборвали все телефоны.

Вести с ней все эти разговоры не хотелось. Особенно сейчас, когда он снова чувствовал ответ ее тела: стихийный, невыносимо-притягательный, острый.  Именно этот безумный отклик и ввел его тогда в заблуждение, заставив принять Аврору за одну из тех легкодоступных женщин, которые с радостью идут на все ради карьеры.

Если бы он тогда на минуту остановился и позволил своим чувствам раскрыться в полной мере, уже тогда уловил бы это совершенно новое, ни на что не похожее ощущение. Эмоции остальных по сравнению с ее казались тлеющими фитилями, тогда как рядом с ней полыхал костер. Этот костер сегодня заметался, как под порывами штормового ветра, в ее отчаянии. Ударившего по нему так сильно, что перехватило дыхание и на миг потемнело перед глазами.

Еще до того, как он узнал, что случилось, от отменил сразу два совещания, а в себя пришел уже во флайсе, направляющемся к Эсфери Молл. Пока собирали информацию, позвонила Ния, и все стало ясно. Потерять ребенка для нее… он даже не мог передать, как это воспринималось. Нечто гораздо более запредельное, чем боль, нечто более темное, чем безысходность.

— И что сказала твоя пресс-служба?

— Все то же, что и обычно: дождитесь официальных комментариев.

— Я не хочу, чтобы это все раздувалось.

— Делу уже дан ход, Аврора. Это станет отличным уроком для тех, кто считает возможным похищать детей.

В ее глазах мелькнуло что-то странное.

— То есть ты хочешь превратить меня и моего сына в публичный пример? — возмущенно спросила она.

— Нет.

— Тогда что ты делаешь?! И зачем? Почему я?! — она вскочила, при этом оказавшись лицом к лицу с ним.

Так непростительно близко, что внутри полыхнуло. От нее полыхнуло в ответ — диким, первобытным желанием, затмевающим все вокруг, как сплошная стена черного пламени. Он поднялся одним движением, как истинный хищник, и Аврора просто не успела отпрянуть. Рывком притянув ее к себе, он впился голодным, до одури глубоким поцелуем в приоткрывшиеся на гортанном вздохе такие желанные губы.

Одно прикосновение губ — и я потерялась. Сначала в этом поцелуе, больше напоминавшем жидкое пламя, а после — в скольжении пальцев по моей щеке. По скуле. Выше. Чтобы сгрести волосы в горсть, еще сильнее углубляя поцелуй, хотя куда уж глубже. Я никогда так не целовалась, с такой безумной яростной силой отвечая на звериный напор, на давящую власть его губ, подчиняющую жесткой лаской, лишающую возможности вдохнуть… и допускающую лишь одно: дышать им.

Реальность хрустнула, осыпаясь осколками, но все они плавились в диком, сумасшедшем огне, в желании обладать, стать единым целым, касаться его пальцами, ладонями, всем телом. И я подалась вперед, вжимаясь в него и чувствуя, как в мой рот врывается глухое рычание, рождающееся в его груди в ритме ударов сердца. Мне казалось, что если я сейчас до него не дотронусь — умру, и я коснулась шеи над воротником пиджака кончиками пальцев. Запустила их в темные густые волосы, как мгновение (или вечность?) назад сделал он.

— Аврор-р-ра, — мое имя ударило в сознание на выдохе, под поцелуем.

Ударило с такой мощью, с какой не мог бы ударить ни один афродизиак, и обрушившееся на меня желание полыхнуло внутри с удвоенной силой. Теперь уже я касалась его лица, впитывая каждую резкую черточку: от скул к подбородку и ниже, чтобы расстегнуть дрожащими пальцами его рубашку. Он не позволил — мой свитер рывком потянули наверх, и в результате я оказалась спеленатой, с поднятыми руками.

Хотела возмутиться, но вместо возмущения с губ сорвался стон, когда его губы накрыли мою грудь прямо поверх белья. В спину врезалась столешница, холодный мрамор ожег кожу, но даже тут я не успела ничего сказать. Меня подхватили под бедра, и секунду спустя я уже лежала на холодящей тело поверхности. Что-то звякнуло и, судя по всему, разбилось, но этот звук донесся до меня эхом, далеким, как из соседней комнаты. Ожог поцелуя вспыхнул на другой груди, следом — на животе. Я всхлипнула, дернулась и врезалась в его руку, которая словно граница возникла справа.

Или слева?

Я попыталась выпутаться из свитера, но добилась только того, что его ладонь легла на мои запястья, с силой прижимая к столу.

— Тебе нр-равится, — прорычал он. В самом деле прорычал, в какое-то мгновение мне показалось, что если бы все-таки удалось сбросить пелену плотной шерсти, я бы увидела дракона, а не иртхана. Его пальцы легко поглаживали мои запястья, в такой короткой, дразнящей ласке, сводя с ума даже совершенно невинными прикосновениями. Там, где мой бок касался его руки, я словно прижималась к раскаленному металлу, и от этого безумия все внутри вспыхивало, каждая клеточка, от низа живота — и выше.