Внезапно небо прорезала вспышка, и почти сразу же ударил гром. Никогда еще я не видела, чтобы гроза начиналась так стремительно. Не успели мы подняться на плато, как хлынул ливень. Нет, ливень — не то слово. Впечатление было такое, словно мы встали под водопад. В одну секунду на мне не осталось ни одной сухой нитки.

Скользя и оступаясь на размокшей глине, мы вскарабкались на плато и кинулись к палаткам, но на полпути нас остановил отчаянный Лешин вопль:

— Бумага!

Я вздрогнула и обернулась. Марк остановился, и луч его фонарика скользнул назад. Под столовым деревом стоял грязный, мокрый Леша и нежно прижимал к груди намокший рулон туалетной бумаги. По скорбному лицу обильными слезами катились дождевые капли.

Палатки из парашютного шелка — вещь замечательная, но у них есть один существенный недостаток. На тропические ливни они не рассчитаны, да и в обычный-то дождь приходится накидывать пленку. Короче говоря, скоро мы обнаружили, что наши спальные мешки по консистенции напоминают кисель. Ливень кончился так же быстро, как и начался, но легче от этого не стало. Нам предстояло провести ночь на сырой земле, без спальников и даже без костра — дрова тоже вымокли, и развести огонь не представлялось возможным.

Счастье еще, что меня с детства приучили укладывать рюкзак так, чтобы вещи не отсыревали. Все, что хоть сколько-нибудь боится воды, я при укладке распихала по полиэтиленовым мешкам и теперь могла хотя бы переодеться в сухое. У ребят дела обстояли похуже, но и им удалось откопать в глубине рюкзаков не очень мокрую одежду. На этом наше везение кончилось. Беспокойство за Генриха, невозможность прилечь и поесть горячего совсем лишили нас духа.

— Мы даже не обедали сегодня, — причитал Прошка, грызя сухарик. — Попробуй только скажи, Марк, что мне это полезно, я с тобой до конца жизни разговаривать не буду!

— Тебе-то, может, и полезно, но почему страдаем мы? — опередила я Марка, который явно собирался принять вызов. — Если боги наслали на нас эту грозу только для того, чтобы ты попостился, то это безумное расточительство. А если они с той же целью отправили за водой Генриха и устроили нам сегодняшнее маленькое развлечение, то мы находимся во власти сумасшедших садистов.

— Да уж… — Марк зябко поежился во влажном свитере. — Может, все-таки попробуем развести костер? Пока будем возиться, как раз согреемся.

— Слушайте, у нас же спирт есть! — осенило Прошку. — Давайте примем по пятьдесят граммов для профилактики.

— Спирт надо для Генриха оставить, — сказал Марк. — Он наверняка промок насквозь.

— Да там целый литр, — поддержал Прошку Леша. — Куда Генриху столько? Давайте сейчас выпьем по чуть-чуть, а потом еще раз вместе с Генрихом.

— У нас даже воды нет. Ни запить, ни разбавить. Надо было котелок под дождь подставить, но Леша, конечно, не догадался. Он о бумаге думал.

— Ерунда! — отмахнулся Прошка. — Для лечения и сугреву лучше потреблять чистый.

Леша сходил за бутылкой и разлил спирт по кружкам. От первого глотка у меня глаза повылезали из орбит, но потом стало тепло и приятно, и я потребовала повторить процедуру.

Когда на нашем плато появились Хан с мокрым проводником и почему-то сухой Белов, мы были уже хороши. Сбившись в тесную кучку, мы сидели на пластиковом коврике и горячо доказывали друг другу, что все будет отлично: солнышко высушит вещи и дрова, Генрих найдется и принесет воды, никто не заболеет, и все мы счастливо доживем до глубокой старости и умрем в один день. На вновь прибывших мы попросту не обратили внимания. Даже когда Хан ткнулся прохладным носом мне в ладонь, я лишь обняла его за шею и пообещала, что мы заберем его с собой и будем холить и лелеять до конца дней.

Белов что-то сказал, но мы были слишком поглощены обсуждением нашего безоблачного будущего, чтобы снизойти до беседы с каким-то следователем прокуратуры. Неизвестно, надолго ли у шпиона хватило бы терпения, но ему на выручку пришел хозяин Хана.

— Эй, что это у вас? Водка? — спросил он бесцеремонно. — Налили бы и мне, что ли. Я, пока за товарищем вашим гонялся, вымок весь.

Леша щедро плеснул ему спирта в свою кружку. Бородач лихо вылил содержимое кружки себе в глотку и застыл с вытаращенными глазами.

— А… а…. а… Что это было? — сумел наконец выговорить он.

— Денатурат пополам со скипидаром, — не моргнув глазом, соврала я. — Отличное средство от простуды. А где Генрих?

— Что?! — Бородач схватился за грудь.

— Не слушайте ее, — пьяным голосом посоветовал Леша. — Она все врет. Вы нашли Генриха?

Бородач обвел нас странным взглядом и ответил вопросом на вопрос:

— Скажите, ваш товарищ — опытный скалолаз?

— Генрих?! — удивился Прошка. — Да что вы! Он сроду выше подоконника никуда не забирался. А почему вы так решили?

— Хан шел по следу и уперся в скалу, которая перегораживает проход по берегу. Там почти отвесная стена, но Хан со всей определенностью дал понять, что ваш друг полез наверх.

— Не может быть! — воскликнули мы хором.

— Хан не мог ошибиться, — обиделся бородач. — Я за него ручаюсь.

Все замолчали. Я лихорадочно пыталась представить себе, что могло погнать Генриха на скалу. Oдна за другой перед глазами мелькали яркие картины: Генрих наступает на змею и в состоянии аффекта взлетает на отвесную стену, а потом не может спуститься. Генрих на ходу изобретает и мастерит из подручных средств антигравитатор и решает провести испытания. Генрих видит на голой скале невесть как туда забравшееся несчастное существо и бесстрашно бросается на помощь. В последнем случае он, вероятно, сумел найти в себе скрытые резервы.

Мы все еще сидели с открытыми ртами, когда на нашей поляне вновь зазвучали шаги и из темноты появились Славки.

— Генрих у нас, — сообщил Ярослав и сбросил на землю рюкзак с канистрой. Второй Славка поставил рядом другую канистру.

— Как он у вас оказался? Что случилось?! — наперебой закричали мы, вскочив.

— Уф! — Ярослав вытер лоб рукавом. — Мы толком не поняли. Да и сам Генрих, кажется, этого не знает. По его словам, он шел, шел и увидел перед собой совершенно незнакомое селение. Генрих подошел к местной жительнице и вежливо поинтересовался, как ему попасть в пансионат «Бирюза». Местная жительница несказанно удивилась и сообщила, что до завтра этого сделать никак нельзя, поскольку автобус в ту сторону ушел и другого сегодня не будет. Генрих объяснил, что пойдет пешком. Баба удивилась еще больше и показала на дорогу, которая уходила куда-то вверх. «Килуметров тридцать пять будет, через перевал», — сказала она и предложила Генрихy поселиться в другом пансионате, поближе. До него Генрих не дошел километра три. Тут до несчастного дошло, что он перепутал направление. Он поблагодарил местную жительницу и сказал, что ему непременно нужна «Бирюза». «А если берегом идти, намного короче получится?» — спросил он напоследок. «Морем, конечно, раза в три короче, — согласилась баба. — Но берегом туда не пройти». Поскольку Генрих только что прошел берегом, он решил, что местная жительница не слишком хорошо осведомлена, но ничего не сказал, только поблагодарил еще раз. Конечно, он отправился по берегу обратно и уперся в непроходимые скалы. Час потратил на поиски прохода, потом попытался взять скалы приступом, но ничего не вышло. Поскольку плавает Генрих немногим лучше топора, то обогнуть этот участок вплавь он не решился. Вернулся в селение и потопал по дороге. До нас добрался уже в темноте, совершенно без ног. А тут еще ливень начался. Мы уговорили его остаться, но он очень беспокоился, что вы сидите без воды, и попросил нас сходить сюда.