Выпускникам мехмата МГУ посвящается

Если допустить на минутку, что на вполне трезвомыслящего человека найдет внезапное затмение и он ни с того ни с сего вдруг прочтет эту книгу до конца, готова спорить — он не поверит ни единому слову. А между тем описанные здесь события действительно произошли и героев повествования я знаю с незапамятных времен, так что уж поверьте на слово: персонажи не вымышлены и все портреты фотографически точны.

Другое дело, что назвать трезвомыслящими моих друзей как-то не поворачивается язык…

Не знаю уж по какой причине, но ни одна из наших поездок не обходилась без скандала. Если сложить все километры, которые мы проехали, пролетели, проплыли и прошагали вместе, результат получится, наверное, немногим меньше расстояния от Земли до Луны, но каждый вояж неизменно начинается со склоки. И еще чудо, что дело ни разу не дошло до драки.

Поначалу наши предотъездные свары казались мне несчастливым стечением обстоятельств. Но когда на десятый или пятнадцатый раз мы с Лешей за две минуты до отхода очередного поезда истерично метались по перрону, высматривая знакомые физиономии, нас наконец осенило: да эти гады просто издеваются над нами! Ну мыслимое ли дело, чтобы у всех троих в десятый раз и именно в день поездки случились желудочные колики, или все как один угодили под автотранспорт, или поехали на метро в противоположную сторону? Только мы, с нашим терпением и наивностью, могли по-прежнему верить россказням глумливых друзей-однокашников. Как они, должно быть, потешаются над нами, когда, давясь от смеха, придумывают очередное оправдание своему опозданию! И по сей день не могу понять, что удержало нас тогда от смертоубийства…

И вот после того как мы несколько раз запрыгивали в поезд на ходу, срывали стоп-кран, меняли в последнее мгновение билеты, добирались до места назначения на перекладных или автостопом, было решено собираться у кого-нибудь накануне отъезда и отправляться к транспортному средству всем скопом. Мудрое решение, однако, скандалов не устранило, просто удовольствие — прежде быстротечное — теперь растягивалось на сутки.

Эта поездка исключением не была. Скандал разгорелся с вечера, полыхал полночи, тлел до утра и с утроенной силой возобновился за полчаса до выхода из дому.

Собрались мы в тот вечер у меня. Ровно в девять прибыл с необъятным рюкзаком Леша. С сорокаминутным опозданием явился Генрих с двумя старшими оболтусами — Эрихом и Алькой. Машенька отказалась ночевать в моей квартире, но клятвенно заверила, что приедет ранним утром. Она хотела подольше побыть с тремя младшими чадами, которых впервые так надолго оставляла на попечение бабушки. Без чего-то одиннадцать в дверь наконец позвонил Марк. Не дав ему войти, мы с Лешей набросились на него с вопросами о Прошке. Марк лишь устало пожал плечами и буркнул, что в последний раз беседовал с Прошкой по телефону три часа назад и тот уверял, будто стоит перед дверью собранный и одетый.

К половине второго ночи мы обзвонили бесчисленных Родственников и Знакомых Кролика. Разумеется, это исчадие ада нигде не объявлялось и никого о своем предполагаемом исчезновении не предупреждало. Взбудоражив полстолицы, мы всерьез подумывали поднять на ноги вторую половину. Леша начал упоенно листать телефонный справочник, намереваясь выписать телефоны больниц, моргов, отделений милиции и прочих гуманных заведений, но тут Прошка соизволил подать о себе весточку.

Он позвонил из центра и пожаловался, что не успел на пересадку в метро. Я, шипя от злости, отправилась заводить свой дряхлый «Запорожец». Генрих взволнованно прыгал вокруг меня в прихожей и причитал, что нельзя отпускать меня в такую темень одну, но тут его детки проснулись и завопили, не желая расставаться с родителем. Марк удалился, свирепо заявив, что не намерен бегать за «этой свиньей» по всей Москве. В итоге поехали, разумеется, мы с Лешей.

Естественно, выяснилось, что ничего особенного с Прошкой не случилось. Просто он решил покрепче пришить пуговицу и включил телевизор, а там как раз крутили боевик… Можете себе представить, какое впечатление произвели на нас его слова! Всю дорогу домой я скрежетала зубами, обычно уравновешенный Леша орал, Марк, встретивший нас на пороге, от гнева целую минуту не мог выговорить ни слова, и даже феноменально миролюбивый Генрих не удержался от мягкого упрека.

Лучше бы уж он удержался! Мягкость его упрека стала для Марка последней каплей. Клокотавшая в его груди ярость хлынула наружу. Извержение вулкана показалось бы праздничным фейерверком по сравнению со стихией, разбушевавшейся у меня дома. Не снеся диких воплей, примчались соседи снизу, люди весьма долготерпеливые и интеллигентные. Остальные соседи по случаю августа месяца, к счастью, разъехались кто куда.

Улеглись мы только в шесть утра, и еще, наверное, с час раздавалось чье-то приглушенное, но очень ядовитое бормотание.

Машенька и в самом деле приехала довольно рано, несмотря на неблизкий путь. Они с Генрихом обитали в Опалихе, на зимней даче Машенькиных родителей, круглый год, поскольку в малогабаритной городской квартирке семейство из двенадцати человек — родители, сестра с мужем и ребенком, Машенька, Генрих и выводок из пяти детей — вряд ли смогло бы разместиться даже при посредстве знаменитого чародея, позаимствовавшего имя у небезызвестного персонажа английского классика.

Машеньке предстояло впервые вкусить прелестей совместного путешествия. До сих пор ее никак не удавалось оторвать от детей. Генрих же без нее ездил крайне неохотно и чуть ли не через несколько часов после отъезда начинал тосковать и рваться домой. На сей раз мы общими усилиями уговорили любящую мать оставить младших детей с бабушкой, но, пожалуй, если бы не Эрих с Алькой, мы снова потерпели бы фиаско.

Эрих с Алькой, прознав о соблазнительной перспективе поплескаться в морской водице и чуя готовое сорваться с уст Машеньки материнское «нет», проревели ровно три дня и три ночи, чем, несомненно, заслужили упоминания в Книге рекордов Гиннесса. И Машенька сдалась. Генрих, который вообще редко пребывал в дурном расположении духа, в последние дни прямо-таки светился от счастья.

Итак, в одиннадцать часов я на кухне поила Машеньку кофе и в лицах описывала вчерашние события. Машенька тихо смеялась и время от времени комментировала мой захватывающий рассказ.

— Чего же еще ожидать от Прошки? Если меня что-то и удивляет, так это прямо-таки королевская пунктуальность Анри. — Так Машенька называла мужа. Почему она величала чистокровного немца из Поволжья на французский манер, остается только гадать.

— Да уж, — подал голос Леша, на мгновение оторвавшись от изучения расписания восходов и заходов солнца на ближайшие три недели. — В прошлую пятницу Генриха пришлось ждать три часа.

— А что случилось? — встрепенулась Машенька.

— Да все то же. — Я обреченно махнула рукой. — Сел в электричку и опомнился только в Новом Иерусалиме, когда ему вежливо напомнили, что это конечная станция.