он играет в нашей жизни сейчас. В 2006 году присоединяется Twitter, а в 2010 году – Instagram. Что общего между этими тремя платформами, так это тот факт, что номинально они бесплатны, недороги в обслуживании и очень популярны. Когда, как это сейчас делается при расчете ВВП, мы оцениваем ценность просмотра видео или обновления профиля в социальных сетях исходя из цен, которые зачастую равны нулю (или даже исходя из издержек, затрачиваемых на поддержание работоспособности Facebook), мы можем серьезно недооценивать вклад данной социальной сети в благосостояние. Конечно, если вы считаете, что нет ничего занимательного в нетерпеливом ожидании лайка вашего последнего поста, но вы не можете просто избавиться от привычки использования Facebook, так как все ваши друзья в этой сети, то ВВП может и переоценивать уровень благосостояния.

В любом случае издержки содержания сети Facebook, которые учитываются при расчете ВВП, имеют очень мало общего с созданием благополучия (или неблагополучия). То, что последнее замедление измеряемого роста производительности совпадает со взрывным развитием социальных сетей, порождает проблему, так как вполне возможно, что в настоящий момент увеличивается разрыв между тем, что рассчитано в показателе ВВП, и тем, что должно быть рассчитано в показателе благосостояния. Может быть, выросла реальная производительность, в том смысле, что реальное благосостояние выросло, но в ВВП это упущено?

Роберт Гордон полностью отрицает такую возможность. На самом деле он считает, что, возможно, Facebook частично несет ответственность за замедление темпов роста производительности – слишком много людей теряют время на обновление статусов в рабочее время. Однако это кажется весьма спорным утверждением. Если люди действительно намного более счастливы теперь, чем ранее, кто мы такие, чтобы оценивать, стоит ли им тратить на это время? Отсюда вопрос: должно ли это включаться в расчет благосостояния?[307]

БЕСКОНЕЧНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ

Может ли упущенная ценность социальных сетей компенсировать видимое замедление роста производительности в богатых странах? Конечно, сложность в том, что у нас нет ни малейшей идеи о том, как оценить ценность трех упомянутых выше продуктов. Однако мы можем попытаться оценить, сколько люди были бы готовы заплатить. Предпринимались попытки сделать это, например, через оценку стоимости времени, которое люди проводят в интернете. Идея состоит в том, что люди могли бы вместо того, чтобы сидеть в интернете, работать и зарабатывать деньги. Согласно такому подходу среднегодовая ценность интернета для американца увеличилась с 3000 долларов в 2004 году до 3900 долларов в 2015 году[308]. Если бы мы добавили эту упущенную часть к ВВП 2015 года, то смогли бы объяснить около одной трети от трех триллионов «потерянного выпуска» того года (в сравнении с тем ВВП, который бы достигнут, если бы не произошедшее после 2004 года замедление)[309].

Одной из проблем подобного способа расчета ценности интернета является допущение о том, что у людей есть выбор между более длительным временем работы и получением за это денег и проведением времени в интернете. Но это не подходит для большинства людей, работающих с девяти до пяти. Вместо этого они должны найти себе развлечения (или по крайней мере беспроблемное времяпрепровождение) на последующие восемь часов или около того. Если они проводят время в интернете, то это означает, что им это нравится больше, чем читать книгу или гулять с друзьями или семьей. Если они не особо общительные и не любят читать, то интернет им не особо поможет, его ценность будет существенно ниже, чем 3900 долларов.

Вместе с тем существует и противоположная проблема. Представим человека, который жить не может без интернета и каждое свое утро он начинает с часа в Twitter. Этот первый час приносит почти бесконечное наслаждение. Но к концу часа все враги получили отпор, а все мудрые изречения обдуманы и размещены. Второй час уже намного более скучен, настолько, что третьего может и не быть. Сравните этого человека с кем-то, кто также тратит два часа, бесцельно комментируя в Facebook посты полузабытых друзей или «друзей», которых хотелось бы забыть. С точки зрения статистики оба этих человека не различаются и оценивают пользование интернетом по цене двух часов. Однако ясно, что они разные и одинаковое к ним отношение может привести к недооценке ценности интернета.

Столкнувшись с вероятностью существенной переоценки или недооценки интернета, ученые стали искать другие пути измерения его ценности для потребителей. В частности, было предпринято несколько рандомизированных контролируемых исследований, направленных на попытку оценить, что случится, когда (с согласия подопытных) исследователь заблокирует доступ к Facebook (или к социальным сетям в целом) случайной группе индивидуумов на относительно небольшой период времени. В ходе самого крупного эксперимента, в котором принимали участие более 2000 человек, которым платили за месяц без Facebook, было выяснено, что положение тех, кто прекратил пользоваться этой сетью, улучшилось по целому ряду показателей счастья и благополучия и, что интересно, эти люди больше не испытывали скуки (или по крайней мере меньше скучали). Они нашли другие способы себя развлечь, в том числе проводя больше времени с друзьями и семьей[310].

Когда после эксперимента доступ к Facebook был восстановлен, те его участники, кто провел месяц без сети, очень медленно возвращались к своей привычке и после нескольких недель проводили в приложении на 23 % меньше времени, чем до участия в эксперименте. В соответствии с данными результатами цена, которую необходимо было бы заплатить за второй месяц без Facebook, была бы в конце первого месяца существенно ниже (после опыта жизни без Facebook).

Все это согласуется с тем мнением, что Facebook вызывает привыкание в том смысле, что очень сложно представить жизнь без этой сети, но, если эту привычку удается побороть, то очевидного ухудшения жизни не происходит. Однако интересно, что после месяца без сети участники эксперимента по-прежнему хотели получать компенсацию за отказ от использования Facebook. Они не были просто благодарны за избавление от этой привычки. Исследователи предположили, что это происходило потому, что на самом деле людям не хватало сети, хоть и в меньшей степени, чем они ожидали. В результате был сделал вывод, что Facebook создает более 2000 долларов благосостояния на одного пользователя.

Как это соотносится с фактом, что отказ от использования социальных сетей в среднем делает людей счастливей? Частично, конечно, как и при использовании любых средних величин, здесь не учитывается тот факт, что некоторые люди действительно увлечены Facebook. Более того, вполне вероятно, что участники несут издержки, являясь единственными среди своих друзей без доступа к Facebook и, возможно, это неудобство лишь усугубляется со временем (вполне нормально ненадолго прервать свои социальные связи, однако полный отказ связан с весьма высокими издержками). Если бы не существовал Facebook, то и проблемы бы не существовало.

Что же получается в итоге? У нас нет готового решения проблемы. Что мы можем сказать с уверенностью, так это то, что Facebook не является благом для всего человечества, как это считают его преданные поклонники, хотя люди и ценят