играли. Игроки команд, случайно назначенных играть против команд других каст, были менее склонны заводить друзей из других каст, чем те, кто играл только против своей собственной касты, или даже те, кто никогда не играл ни с кем. Конкуренция подрывала контакт.

Эти менее оптимистичные результаты подчеркивают значение того, что контакта самого по себе может оказаться недостаточно для выработки терпимости; возможно, необходимо иметь общие цели. Победа сборной Франции на чемпионатах мира по футболу, как в 1998-м, так и 2018 году, оказала именно такое воздействие на нацию в целом. В частности тот факт, что некоторые игроки победивших команд выросли и приобрели свои навыки в пригородах Парижа, печально известных своими пришедшими в упадок жилищными проектами и беспорядками с поджогом автомобилей, действительно создавал чувство доброй воли и общей цели. В тот момент каждый мог увидеть, что не все дети из 93-го департамента (наиболее неблагополучный район на севере Парижа) – это ленивые бездельники, которые прогуливают школу и совершают мелкие преступления. За победой команды black-blanc-beur (черный-белый-араб) стояли усилия и дисциплина десятков тысяч молодых ребят, упорно трудившихся, чтобы сделать ее возможной.

ЗОНИРОВАНИЕ ДЛЯ МИРА

Поскольку интеграция через университеты имеет очевидные ограничения, полезной альтернативой могут быть смешанные районы. Проблема в том, что смешанные районы имеют склонность к нестабильности, как показал Томас Шеллинг, получивший Нобелевскую премию по экономике[284]. Предположим, что домовладельцы довольны жизнью в смешанных районах, но не в тех районах, где доминирует другая группа. В этом случае они должны опасаться того дня, когда, возможно случайно, переедут некоторые представители их группы, а на смену им придут люди из другой группы. Тогда район станет несколько менее привлекателен для таких людей, как они, и теперь уже все станут волноваться, что если переедет еще несколько, скажем, потому, что у них также есть подобные мысли, или потому, что они менее терпимы, то и им придется переехать. Напряженность по поводу того, произойдет ли это и когда, может стать невыносимой, и поэтому уедет любой, у кого есть такая возможность. Шеллинг назвал это переломным моментом.

Дэвид Кард изучил рост сегрегации, происходивший в Соединенных Штатах в 1970-х, 1980-х и 1990-х годах, и обнаружил, что подобный переломный момент действительно существует[285]. Если доля черных в районе не превышает определенного значения, то она остается стабильной; если же она растет, то в последующие годы наблюдается большой отток белого населения. В Чикаго, например, переломный момент особенно низок. Если в 1970 году чернокожее население какого-либо района составляло менее 5 %, то оно оставалось на этом уровне и впоследствии, но если оно было больше, то доля белых вскоре резко падала. В среднем по городам США Кард и его коллеги обнаружили переломные моменты в диапазоне от 12 до 15 %.

Порождаемую логикой переломного момента сегрегацию можно предотвратить с помощью строительства государственного жилья, ориентированного на людей с низкими доходами, которое было бы рассредоточено по всему городу, чтобы не было «чистых» районов. В одном богатом квартале Парижа, где мы прожили год, по соседству с нами располагался социальный многоквартирный комплекс. Все дети ходили в одну школу и играли в одном парке. Среди сверстников они явно обитали в одной и той же вселенной. Возможно, это не так смело, как в Сингапуре, где строгие квоты обеспечивают некоторое смешение этнических групп в каждом квартале, но очевидно, что можно зарезервировать определенную долю государственного жилья в каждом районе.

Задача осуществления подобной стратегии в основном носит политический характер. Если есть политическая воля, то, как представляется, ее разработка представляет достаточно простую задачу: построить общественное жилье повсюду, дать каждому лотерейный номер, проводить публичную лотерею при распределении жилья и организовать простую проверку его получения победителями. Трудность заключается в том, что общественное жилье в престижных районах представляет соблазн для местных политиков, которые могут распределять его среди своей клиентелы, но и это преодолимо, если есть желание[286].

Тем не менее в ближайшем будущем, когда большинство бедных людей все еще будут жить в районах с низким уровнем дохода, общие школы станут еще одним способом интеграции населения. Для того чтобы это произошло, необходимо организовать перевозку детей. Заметим, однако, что массовая развозка детей на автобусах, как это было сделано в Бостоне, в определенный момент может вызывать недовольство, отчасти по той веской причине, что маленьким детям не нравится каждый день ездить на автобусе. Лучшей идеей может быть разрешить детям из определенных районов с низким уровнем дохода посещать школы за пределами своих районов. Программа МЕТСО в Соединенных Штатах, в рамках которой была организована доставка детей из числа меньшинств в школы большинства, была, как показали исследования, полезна для детей из числа меньшинств и не оказала отрицательного воздействия на усвоение школьной программы детьми из числа большинства. Последние, которые при отсутствии программы провели бы большую часть своей жизни в преимущественно белых анклавах, оказались подвержены влиянию этнокультурного разнообразия, что, как мы видели, оказывает существенное влияние на мировоззрение и предпочтения[287].

РАЗВЕ ПЕРЕСТАНОВКА ШЕЗЛОНГОВ СПАСЛА БЫ «ТИТАНИК»?

В целом могло бы показаться, что наши предложения слишком скромны перед лицом того, что ощущается как цунами предрассудков. Но это означало бы, что читатель упускает основной момент этой главы, который заключается в том, что предпочтения – это не только симптом, но и причина недуга, возможно, даже в большей степени. Предубеждение часто выступает в качестве защитной реакции на многое в этом мире, что, по нашему ощущению, идет не так, как надо, то есть на наши экономические трудности и чувство того, что нас больше не уважают и не ценят.

Это имеет четыре важных следствия. Во-первых, и это наиболее очевидно, презрение к тем, кто выражает расистские чувства, братается с расистами или голосует за них (к «безнадежным»), служит лишь укреплению этих чувств, основанных на подозрении, что мир больше не уважает нас. Во-вторых, предубеждение не является абсолютным предпочтением; даже так называемые расистские избиратели заботятся и о других вещах. Северная Индия в 1990-х и начале 2000-х годов пережила период поляризации, которая в основном имела кастовую основу. Однако к 2005 году эта поляризация изжила себя. Низшие касты, примкнувшие к кастовым партиям (в отличие от Индийской народной партии премьер-министра Моди, которая не является столь явно кастовой), стали сомневаться, удовлетворяют ли эти партии их интересам. Поэтому Маявати, лидер одной из таких партий, начала позиционировать себя как лидера всех бедных людей, включая бедные высшие касты, что помогло ей в 2007 году выиграть выборы в штате Уттар-Прадеш. Она стремилась к широкой инклюзивности, а не к узкому сектантству.

Совсем недавно в Соединенных Штатах нас поразила любопытная история, связанная со столь ненавистным для некоторых Законом о доступном здравоохранении, или Obamacare. Поскольку этот закон является основной политической инициативой презираемого ими чернокожего кенийского мусульманина Барака Обамы, многие губернаторы-республиканцы саботировали его и отказались от федеральных субсидий на расширение программы