— Ага, хочешь выведать все наши секреты?

— Именно так.

— Ну, мужики поступают по-разному. Одни спиртным накачивают, но я терпеть не могу пьяных баб — потом точно будет истерика. Другие намекают на койку или что-то говорят. Определенные движения, жесты, позы. Есть особый взгляд, который без слов говорит: я тебя хочу.

— А ты?

— Да понимаешь, если я кого-то кадрю, мне стоит лишь посмотреть, и даже говорить ничего не надо. Нормальная баба это поймет. А ненормальную я и сам стороной обойду.

— А что это за взгляд?

— Откуда я знаю? Когда хочется, это получается само собой.

— То есть ты не играешь, не изображаешь какой-то особый взгляд?

— Нет, конечно. По мне сразу видно, что у меня на уме. Если не дура, то поймет. А дура мне и самому не нужна. Что с ней в койке делать-то? Будут одни проблемы. Она тебя так издергает, что будешь не рад, что связался с ней.

— Да уж, когда ты хочешь, то по тебе это сразу видно... — задумчиво проговорила Лара.

— Малышка, только давай договоримся. Я честно отвечаю на твои вопросы, но все, что говорится о других, — к тебе не относится. Это все в прошлом. С тобой все по-другому. Тех я просто трахал, а тебя я люблю, а это совершенно разные вещи.

— Я это уже поняла, поэтому и расспрашиваю тебя совершенно спокойно. И чем больше о тебе узнаю, тем больше тебя люблю.

— Правда?

— Правда.

— Тогда я готов все тебе рассказать, лишь бы ты меня еще больше любила. Спрашивай все, что хочешь.

— А у тебя ни разу не было осечек — ты ее захотел, а она тебе не отдалась?

— Ни разу.

— Да ты что? — поразилась Лариса. — Вот ведь чертов Казанова! Любая, которую ты хотел, становилась твоей?

— Любая. Кроме тебя. Да и ты стала моей, правда, держалась целый год.

— А вдруг ты решил взять приступом неприступную красавицу, а она на тебя ноль внимания?

— Такого не бывало. Только с тобой. Ты на меня ноль внимания, несмотря на мои страдания, выразительные взгляды и ухаживания.

— Потом как-нибудь я тебе расскажу, почему я так себя вела.

— Да? — сразу оживился Казанова. — Расскажи сейчас.

— Нет, сегодня я расспрашиваю тебя, потому что я уже совсем не ревную. Ни капельки. Как только ты мне сказал, что уже десять лет у тебя партнерши как резиновые куклы из магазина “Интим” и ты им даешь деньги, лишь бы они больше ни на что не претендовали, — мне все стало ясно. Так что я спокойна. А ты все еще ревнуешь меня к прошлому. Если я тебе начну рассказывать все так же откровенно, ты встанешь на дыбы.

Казанова сразу скис. Значит, тогда у Ларисы был такой классный любовник, что на многозначительные взгляды Игоря Северина ей было глубоко начхать.

— Ну чего ты расстроился?

— Если б ты знала, как я тогда терзался! Да и сейчас кольнуло. У тебя кто-то был, что тебе было плевать на остальных мужчин, в том числе и на меня?

Лара помолчала. Нет, рассказывать о себе еще рано. Сейчас так хорошо, спокойно, а если она ему откроется, то даже и не угадаешь, что именно может вызвать у любовника бурный приступ ревности.

— Обо мне пока говорить не будем. Сегодня вечер откровений Игоря Северина. Казанова рассказывает историю своих любовных похождений.

Про себя же она решила, что никогда не расскажет ему всего. Лишь малую толику, чтобы его успокоить или чуточку подразнить, — в зависимости от ситуации.

Мужчина должен верить, что женщина его любит, но ни в коем случае нельзя дать ему понять, что все остальные мужчины для нее — пустое место. Не нужно, чтобы он бешено ревновал, — он истерзает и себя, и любимую, — но чуточку неуверенности не помешает. Если мужчина уверует, что для этой женщины он — единственный свет в окошке, и у него не было, нет и никогда не будет соперников, — то сразу успокоится и потеряет интерес. А пока мужчина заинтересован в этой женщине, он постоянно будет добиваться ее любви. Так пусть добивается! От этого оба выиграют. Скука — могильщик любви.

— Игорь, твоя репутация классного любовника вполне заслуженна. Ты настоящий Казанова. Значит, твоим любовницам было хорошо с тобой?

— Если баба мне интересна и не притворяется, то она свое получит. Я не эгоист. Мне дали — я тут же отдал. Халявы не люблю.

— И всех прежних ты так же ласкал, как и меня?

Болезненный вопрос для любой женщины. Обычно Лариса гнала от себя такие мысли — больно сознавать, что ее любимый с таким же упоением дарил ласки другой женщине. Но ведь о нем идет слава искусного любовника. Казанова действительно очень опытен, а опыт дается только практикой. В сексе важно не только чувство, но и техника. Чтобы достичь той техники, которой владеет ее любовник, нужно опробовать ее на многих женщинах.

Лара уже пожалела, что задала этот вопрос. Если Игорь сейчас ответит на него откровенно, то ей наверняка будет больно. Пусть он не любил своих прежних партнерш, но представить себе, что его губы, руки, язык так же нежно прикасались к другой... Ужас! Просто мурашки по коже.

“Пусть он соврет!” — молила она, страшась услышать ответ.

— Ни фига подобного! Да как ты могла такое подумать, малышка моя?! — Казанова так искренне возмутился, что Лариса сразу же испытала облегчение. — Так ласкать можно только любимую женщину. Я от твоего тела голову теряю. Но только потому, что я тебя люблю. Красивых тел полно, а люблю я только твое. Сто раз тебе говорил: такого, как с тобой, у меня никогда не было. Ни одной женщине не досталось и сотой доли того, что тебе.

Она уже совсем успокоилась, но ей стало любопытно. Как же было с другими? Ведь Алка говорила, что женщины от него просто млеют, готовы прыгнуть к нему в постель, помани он хоть пальцем. Дело же не в том, что Казанова красив, — мало ли красивых мужчин! — а в его славе непревзойденного любовника.

— А как же было с другими женщинами?

— Иногда просто техника, а иногда мне на бабу было наплевать, а она и так в экстазе.

— Ну, видно, она была в экстазе уже от одной возможности стать твоей любовницей.

— Может быть, и так.

— Теперь я понимаю, почему ты никогда не получал отказа ни от одной женщины. Они знали о твоей славе хорошего любовника и хотели попробовать.

— Возможно. Мне бабьи чувства без разницы. Может, им просто было любопытно. А некоторые сами лезли. Она знала, что другие со мной уже трахались, и ей тоже хочется.

— И любую, которая сама к тебе лезла, ты имел?

— Если она мне нравилась, то да.

— А если нет?

— Тогда на фиг.

— То есть для тебя важно, чтобы женщина тебе нравилась?

— Ну да. Причем так понравилась, чтобы я ее захотел. Но ты имей в виду, что все, что я тебе говорил, было во времена моей боевой юности, когда бабы мне еще были интересны.