– Ой! Что это я? – засуетилась Ава. – Сейчас! Сейчас все будет! И вода, и ткань. Сейчас я рубахи Лауруса принесу. Все чистые, мягкие! И что к ране приложить, у меня тоже есть!

– Помоги снять куртку и рубаху, – попробовал сесть Литус. – Сейчас придет Гладиос, и у меня и в самом деле будет что приложить к ране. Кажется, он уже пришел.

Во дворе снова гавкнула собака, но гавкнула гораздо радостнее. чем некоторое время назад.

– Лаурус! – просияла Ава.

– А ну-ка, что тут? – загудел голос Лауруса в дверях домика, делая его сразу же тесным, но как будто возвращая в него основание и смысл. Ава обняла мужа, Арма бросилась к отцу с радостным визгом, тут же к обнимающимся присоединился облепленный снегом Гладиос, и собака как-то умудрилась протиснуться в дом, чтобы вилять хвостом от радости до бурного собачьего помешательства.

– Так, значит, – шагнул в комнату, сбрасывая на ходу гарнаш, Лаурус. – Без приключений не бывает? Литус и сестренка, которую я не видел шесть лет?

– Кто с тобой? – прошептал Литус, когда Лаурус поцеловал Лаву и пожал руку бастарду.

– Почувствовал? – сделался печальным Лаурус. – Радость большая, но всякая радость с печалью ходит рука об руку. Задержался он на улице, присматривает, нет ли слежки. Опасность всюду, Литус.

– Кто там? – приподнялся Литус.

– Я, – раздался негромкий голос за спиной Лауруса, и шапку потянул с головы седобородый мужчина. – Син. Или ты не узнал?

Ответственное дело оздоровления Литуса взял на себя сам Син. Он пересмотрел принесенные Гладиосом снадобья, покачал головой и распустил свой мешок, откуда достал какие-то собственные средства и начал их тут же перемешивать, кипятить и растирать или делать еще что-то, а что именно – разобрать Лава никак не могла, так быстро мелькали в руках Сина чашки и плошки, ступки и ложки. Тем более что Литус тихо пересказывал Лаурусу все случившееся с ним в последние годы, чуть подробнее останавливаясь на том, что стряслось с ним в последний месяц.

– Да, – прошептал Лаурус, посмотрев на Лаву, щеки которой были мокрыми в который уже раз в этот день. – Кажется, наш дядюшка не только окончательно сошел с ума, но и подарил родному городу сумасшедшего наследника. Я разделяю с тобой твою боль, сестренка.

– Давайте-ка лучше разделим сначала трапезу, – подал голос с кухни Син. – Потому что боли теперь будет столько, что разделить ее придется, независимо от желания. Только сначала смажем кое-чем живот удалому воину и вольем ему же кое-что в горло. Удовольствие, сразу скажу, не из приятных. Но самое неприятное в том, что мы будем есть, а ты, парень, нет. Не волнуйся, поголодать придется всего три дня. Зато уже завтра ты сможешь идти.

– Идти? – встревоженно высунулась из кухни Ава.

– После, – махнул рукой Син, подозвал Гладиоса и Арму, прошептал им что-то на уши, исторг из детских глаз слезы и отправил детей во двор. То же самое пришлось сделать и с Авой. И она тут же облилась слезами, накинула на плечи овчинку и выбежала вслед за детьми. Лаурус сидел напряженный и мрачный.

– Уходим мы, – негромко заметил Син, распуская завязи на свежей рубахе, которую успела надеть на Литуса Лава. – И мы все, и семья Лауруса. Уходим из Самсума. Уже завтра. Но об этом после. Сейчас лечение, потом еда, потом разговор, потом подробности.

– Дети побежали прощаться с собакой, – объяснил Лаурус. – А жена к соседям. Надо и пса пристроить, и договориться, чтобы присматривали за домом. Вдруг придется возвращаться?

– Если будет куда возвращаться, – прошептал Син, вливая в рот Литусу, судя по его гримасе, какое-то отвратительное варево.

– Если будет кому возвращаться, – негромко ответил Лаурус.

– Вот для этого я и здесь, – заметил Син и вдруг подцепил из плошки лопаткой горячее месиво и шлепнул его на живот Литуса, заставив того взвыть со стиснутыми зубами.

– Терпи, парень. Если бы ты знал, что приходилось терпеть другим… Быстрое выздоровление стоит дорого, – пробормотал Син, размазывая состав по животу бастарда. – Хотя медленное порой стоит еще дороже. Мы были с Лаурусом у дома Аллидуса. Твоих врагов там не было.

– Друзей я там тоже не заметил, – простонал Литус.

– С помощью Лавы ты перебил всех, – согласился Син. – Я, правда, удивился тому, что у тебя имеется Паутина Смерти, или тайная сетка Ордена Смирения Великого Творца, как он называется на самом деле, а их, смею заметить, всего две было выковано в его стенах, но не об этом теперь речь. Да и историю твоей матушки я немного знаю. Убийцы Ордена Света охотились именно на тебя, Литус.

– Можно подумать, что убийцы с горящими глазами охотились не только на меня, – прошептал Литус.

– Убийцы с горящими глазами охотятся на всех, у кого могут быть камни Митуту, – задумался Син. – Ордену Света ты тоже нужен из-за камней, но их заказчика я хотя бы могу предположить. А вот кто посылает огнеглазых, да еще с такой магией… Загадке этой уже шесть лет, как ты понимаешь. Правда, есть одно предположение… Показывай то, что ты раздобыл в Эбаббаре.

– Лава? – посмотрел на спутницу Литус.

Она, завороженная действиями, голосом и словами Сина, который, как оказалось, и был владельцем того самого неприметного дома в Ардуусе, распустила завязи мешка Литуса и извлекла из него добытые в Эбаббаре чешуйки и свернутую ткань.

– Однако… – задумался, ощупывая трофеи, Син. – Впрочем, я и предполагал. Никакой магии в этом железе, никакого мума. Только ключ. Надеваешь такую чешуйку на себя и в нужный момент обращаешься в того, кто был задуман твоим хозяином. Предполагаю, что и в остальное время находишься на поводке, но чтобы магия слепила такую кольчугу да еще заставила тебя сражаться так, как не всякий человек может… Тратить-то нечего, кроме самой жизни. Так что срок такого воина от силы год.

– Моей семье хватило, – прошептал Литус.

– Я помню, – кивнул Син, разворачивая ткань и раскладывая ее на столе. – Теперь это… А ты молодец, Литус Тацит. Успел снять линии колдовства, успел.

Старик замер на мгновение, потом поднял глаза на Лаву, подмигнул ей, вогнав девчонку в краску, и проговорил почти весело:

– А ведь он попался.

– Попался? – не понял Лаурус.

– Заклинание-то лепил акс, – прошептал угодник.

– Акс? – насторожился Литус.

– Да, – кивнул Син. – Линии перепутаны, но дело в замке. Тут семь печатей. Земли, Воды, Огня, Воздуха, Солнца, Луны и Тьмы. Хотя главные-то четыре первые, три последние из тех же четырех составлены. Но тот, кто ставил их, без сомнения, великий мастер. Можно было бы подумать на любого из Мастеров Магических Орденов или на какого-нибудь сильного мага, вроде того же ардуусского Софуса, я и теперь не знаю, кто из них слепил эту магию, но точно знаю, кто скрывается под тайной личиной. Все дело в замке. Ни одна из печатей не служит замком сама по себе. Все печати соединяет обычный знак – вот он.